Игры в песочнице, или Стратегия соблазнителя - Кристоф Дюшатле

— Здравствуйте, меня зовут Эндрю… (Начинает плакать.)

— Здравствуйте, меня зовут Лоран, шестьсот двадцать три дня холостяцкой жизни. Мне двадцать восемь лет. Я специалист по рекламе. Сегодня я хочу добиться устойчивых эмоциональных отношений. Это не так-то легко. У меня много проблем. Странно то, что мне нравятся мои проблемы. Они все завязаны на любви и отвращении. У меня, возможно, более сложная проблема, чем у других: когда я занимаюсь любовью с женщиной, я очень быстро начинаю себя чувствовать отстраненным, как сказал бы режиссер об игре актера. Как только я замечаю слишком большую мочку уха или складку на шее — все кончено, мое сексуальное желание исчезает. В будущем я, наверное, захочу создать семью, но боюсь, что не способен привязаться к одной женщине. Я не вынесу, если мне одному придется воспитывать ребенка. Но самое жестокое в этой истории то, что мне нужна женщина, чтобы смотреть в будущее. Последний раз, когда я влюбился, моя страсть длилась ровно двое суток, ни больше ни меньше. Больше всего мне нравятся девушки, которых я встречаю на улице. Я хорошо зарабатываю. Возможно, скоро я получу лиценциат[7]. И я надеюсь в ближайшем будущем найти хорошее место, несмотря на то, что в моей области кризис. Хорошо умею налаживать отношения. Во всяком случае, думаю переехать в Барселону, чтобы начать все сначала.

— Я — Поль, здравствуйте. Я не занимаюсь чем-то конкретным, но моя жизнь сложная. Я много размышлял, прежде чем перед вами заговорить. Моя первая жена меня бросила и вышла замуж за моего отца, который вскоре умер. Потом она вышла замуж второй раз за швейцарского банкира. На этом дело не кончилось: сестра-близнец моей бывшей жены соблазнила моего брата, заставила его бросить работу в клинике, а затем оставила его и теперь живет со мной. У нас родился ребенок. Несмотря на страдания брата, этот ребенок лучшее, что у меня есть в жизни. Надеюсь, что жизнь моего сына будет счастливой, что ему удастся преодолеть семейные обстоятельства, так как все значительно осложнилось, когда мой брат стал требовать признания своего отцовства. А мать моего сына отказывается иметь со мной любые контакты: она снова живет с моим братом. Несмотря ни на что — и это трудно понять, — я люблю своего брата, а он любит меня. Это ужасное огорчение для нас обоих. Недавно появилась моя первая жена: она утверждает, что все еще испытывает ко мне нежные чувства. Говорит, что влюбилась в моего сына. Вы видите, насколько сложна моя жизнь. И я еще не все рассказал. Невозможно уследить за ходом развития событий. Теперь я решил жить один. Возможно, мой сын вскоре захочет меня видеть. Вот так. Убежден, что целибат — это будущее мужчины. Спасибо, что меня здесь выслушали.

— Здравствуйте, меня зовут Патрик. Один уже тысячу пять дней. Вы заметили, что мне нравятся розовые галстуки (смотрит на меня) и хорошие костюмы, сшитые на заказ. Розовый — это именно тот цвет, который мне подходит. Меня бросила жена, так как ей хотелось чего-то нового в жизни, а со мной она быстро старела. Она сказала мне: «Знаешь, дорогой, женщины быстро увядают, а я хотела бы воспользоваться прекрасными днями, которые меня ждут в будущем». Я отпустил ее молча, из-за любви к ней. Чтобы показать, что я уважаю ее свободу. Это был единственный способ сказать ей, что я ее люблю. Со времени ее ухода прошло около трех лет, а я так и не завязал новых знакомств. Не могу забыть дни, проведенные с моей женой… впрочем, я не знаю, могу ли я ее еще так называть. Скажем, она та, кто меня любил. Иногда она присылает мне открытки, на которых пишет несколько слов. Говорит, что счастлива, у нее кто-то есть, я это знаю. Пишет также, что я всегда буду для нее много значить. На что я ей отвечаю: «Учусь жить рядом с тобой, но без тебя». Вот уже год, как она ничего о себе не сообщает.

— Спасибо за ваши откровения, — говорит наш председатель. — Кто-то может прокомментировать сказанное? На этой неделе я рекомендую вам прочесть последний номер журнала «Психиатрия восстановления», посвященный одиночеству отцов.

Мужчина в розовом галстуке поднимается и покидает собрание, не дожидаясь его завершения. Ну погоди же, паршивец, ты не уйдешь от меня сегодня. Привет, папаши, меня ждет дочка у няньки! До следующей недели.

Спускаюсь по лестнице бегом, едва не вывихнув ног, на ходу надеваю куртку.

Стемнело. Час окончания работы, интенсивное уличное движение, шум. В неоновом свете витрин передо мной беспрестанно мелькают лица. У станции метро «Вилье» нагоняю таинственного типа.

— Минутку, дорогой.

Он оборачивается.

— Вам что-нибудь нужно?

— Чего вы хотите?

Тусклый взгляд в никуда. За горизонт.

— Ну, выкладывай! — я повышаю голос.

— Однажды придется заплатить…

— Заплатить за что? За стиральную машину?

— Да нет, должок.

— Какой должок?! Ты знаешь, я контролирую расходы.

— Я говорю не о деньгах, а о моральном долге.

— Тебя послал кто-то из моих близких?

— Нет, никто. Я и знать тебя не желаю. Достаточно посмотреть на тебя. А это я умею.

— Ах, так? Дело осложняется. Хотя нет, понял. Ты принадлежишь к обществу умственно неуравновешенных?

— Ничего подобного.

— Слушай, не глупи, у тебя что-то есть…

— Однажды ты прислушаешься к своей совести.

— Бедняга, ты начитался Кафки.

— Ты поймешь это со временем.

— О’кей. От тебя ушла жена, она любит другого, а ты страдаешь.

— Умник, где твой всевидящий хрустальный шар?

— До свидания, друг.

И мой крольчонок исчезает в толпе в мгновение ока, унося с собой свои тайны и то, что осталось недосказанным. А у меня ум заходит за разум, когда я начинаю думать о будущем.

Он сидит за столом, и его лицо возникает между двумя стопками рукописей. Флориан сдвигает эти бумажные нагромождения, обладающие хрупким равновесием, ослабляет ворот рубашки, потеет, выключает телефоны и предупреждает меня:

— Сейчас я тобой займусь, старина.

— Не беспокойся, — говорю я, стараясь подавить зевок, из-за чего у меня начинают слезиться глаза.

Ну что ж, хорошее начало, во всяком случае, я не чувствую себя стариком. А вообще, что я тут делаю? Атмосфера в редакции всегда вызывала у меня тревожные чувства. От папок, скопившихся на полках, исходит неопределенный запах; лампы дневного света, освещающие помещения, искажают цвет кожи людей и превращают всех присутствующих в зомби; более того, цвет мебели и стен говорит о дурном вкусе; традиции иерархического подчинения — это полное занудство, что, конечно, не способствует творческой деятельности. Понятно, почему в таких неуютных местах девушки полностью теряют свою сексуальную привлекательность. Вот почему совершенно необходимо, чтобы они взяли под контроль весь этот базар. Феминизация и эротизация жизни в редакции — единственное эффективное средство для преодоления экономического кризиса.