Романтическая авантюра - Сьюзен Мейер

После приезда Роуз жилая часть дворца стала похожа на улей. Если Джинни стеснялась выбирать вещи для гардероба, ее мама взялась за дело так энергично, словно всю жизнь только этим и занималась. Вешалки с одеждой для примерки ездили туда‑сюда в режиме нон‑стоп. Мать и дочь выбрали два стиля свадебных нарядов, итальянскому кутюрье Альфредо Ларенцо выпала честь превратить задумки в платья.

Принц приоткрыл одну створку двери и просунул в щель голову ровно настолько, чтобы быстро осмотреть гостиную. К счастью, там было пусто. При мысли, что Джинни снова повела маму обедать в город, Доминика укололо сожаление. В последнее время ему редко удавалось остаться наедине с невестой.

Не то чтобы он скучал по Джинни — женщине, которую едва знал. Но принцу нравилось общаться с ней. Она была забавной, умела поднять ему настроение после нудных заседаний правительства. Можно было сказать, что он скучает не по ней самой, а по атмосфере, которую она создавала.

Удовлетворившись выводом, он прошел к бару за традиционным стаканчиком виски, но заметил, что дверь в спальню Джинни приоткрыта. Его невеста в кружевном розовом белье стояла посреди комнаты перед коротышкой‑очкариком, который, подвернув рукава белой рубашки до локтей, деловито мерил окружность ее бедер. Роуз — спиной к двери — наблюдала за снятием мерки с дочери.

Доминик застыл как вкопанный. Он умудрился забыть, насколько Джинни хороша. В ней было все, что мог пожелать любовник: полная грудь, тонкая талия, бедра, изгиб которых словно бы создан для ласкающего движения мужской ладони. Принц завороженно следил за руками коротышки, теперь измерявшего талию Джинни. Там, под кнопочкой пупка, уже намечалась округлость, и принц впервые с кристальной четкостью осознал, что внутри ее соблазнительного тела растет ребенок.

Его ребенок. Созданная им жизнь.

Рука Доминика непроизвольно разжалась, уронив массивный стакан на деревянную стойку.

Все головы повернулись в его сторону, на долю секунды глаза принца и его невесты встретились.

— Прости, Дом. Мы не знали, что ты уже вернулся, — сказала Роуз, закрывая дверь.

Доминик продолжал стоять без движения, пока в его голове медленно раскручивалось все, что он знал о деторождении. Уже через несколько недель Джинни надолго распрощается с тонкой талией, наберет вес, начнет постоянно чувствовать усталость, станет неуклюжей, раздражительной, склонной к резким сменам настроения. И все это время, которое обычные женщины проводят в кругу близких, за ней будут наблюдать тысячи посторонних глаз. А когда ожидание подойдет к концу, только Бог знает, сколько продлятся роды.

Джинни вышла из спальни, завязывая поясок розового атласного халатика.

— Ты что‑то хотел?

Принцу никак не удавалось выйти из ступора. До этого момента он предполагал, что от их соглашения Джинни только выигрывает, и только сейчас осознал, сколько она теряет — любимую работу, друзей, возможность часто видеться с мамой, пусть скромный, но привычный, свой образ жизни. В какой‑то степени даже красоту и здоровье. И все ради его малыша.

— Дом?

— Прости. — Он встряхнул головой. — У меня перерыв, я зашел узнать, готова ли ты к сегодняшнему ужину с послом.

— Мы готовимся. — Джинни показала большим пальцем себе за плечо — на дверь спальни. — Последняя примерка платья, которое, если верить Салли, приведет твоего отца в бешенство.

Доминик с трудом удержался от смеха.

— Она преувеличивает, хотя строгий выговор вполне вероятен.

— Мне скучно, — неожиданно сказала Джин‑ни, отбив у него всякое желание веселиться. — То есть нет. Просто я примерила миллиард платьев и три с половиной миллиона разнообразных сочетаний блузок с юбками и брюками. Я и вообразить не могла, что принцессам полагается иметь столько одежды.

— Так тебе скучно или нет?

— Я не так выразилась. На меня нагоняет тоску необходимость одеваться по чужой указке. У меня есть свой стиль. Клянусь, что не буду покупать вещи в магазинах для стриптизерш, но и превратить себя в старушенцию раньше времени не позволю.

Пока Джинни произносила свою тираду, халатик соскользнул с ее плеча. Доминик вернулся мыслями в ночь, когда покусывал эти плечи, целовал нежную шею, крепко прижимал к себе совершенное тело. Он смущенно кашлянул.

— Я понимаю. Но будь осторожна.

— Ты не думаешь, что кто‑то должен познакомить твоего отца с двадцать первым веком?

— Если сможешь сделать это, не устроив скандала в благородном семействе на радость прессе, я только за.

Улыбнувшись, Джинни повернулась и пошла к себе. Доминик следил, как атлас то обрисовывает, то скрывает очертания ее округлой попки.

— Ужин в восемь? — спросила Джинни прежде, чем скрыться в спальне.

— Да. Мы должны собраться у отца раньше, чтобы появиться в парадной столовой вместе.

— Договорились.

Оставшись в одиночестве, Доминик ослабил узел галстука, мешавший ему дышать. Задача быть женатым на Джинни и не делить с ней постель больше не казалась ему такой уж легкой. Он все‑таки выпил свой скотч и вернулся в офис.

Несколькими часами позже, когда принц готовился к ужину в своей спальне, его посетило вдохновение. Он умел надевать смокинги на автопилоте с восьми лет, но в этот раз бриллиантовые запонки никак не хотели застегиваться. Доминик посмотрел в сторону двери и улыбнулся. Впервые в жизни он делил кров с женщиной, совсем скоро она должна была стать его женой. Почему бы не воспользоваться ситуацией?

Проходя через общую гостиную, Доминик думал, что другой мужчина, помолвленный с сексуальной красавицей, извлек бы из ситуации куда больше пользы, чем помощь с запонками. Но он хотел только лишний раз увидеть Джинни, снова попробовать установить контакт. Вероятно, он сошел с ума.

— Да? — донеслось из‑за двери в ответ на его стук.

— Это я, Дом. — Внезапно принц почувствовал себя подростком, пытающимся пригласить девочку на танцы. — Я не могу ни застегнуть запонки, ни поменять их, потому что они — подарок посла, с которым мы ужинаем. Ты не могла бы…

Джинни открыла, не дав ему договорить. Она стояла перед Домиником в платье из бледно‑голубого атласа с кружевной накидкой на обнаженных плечах. Заплетенный в косу конский хвост украшали маленькие декоративные цветы. Джин‑ни обошлась минимумом макияжа и все же оставалась самой красивой женщиной из всех, что принцу доводилось видеть.

— Дай посмотреть.

Доминик молча протянул руку. Джинни коснулась непокорного замочка ловкими пальчиками, лицо стало сосредоточенным, и эта картина наполнила душу принца теплом. Он повторял себе, что влечение к Джинни не выходит за рамки физического, но понемногу признавал, что она симпатична ему и как человек. Его не удивляло, что дети в школе так любили ее за доброту и светлый, легкий характер.