Закон абордажа - Игорь Недозор

До него долетело не так много субстанции — можно было заметить, что ее было меньше, чем даже в прошлый раз.

Пламя бериллового оттенка взметнулось и опало на каменных плитах, а когда оно угасло, на полу пещеры остались лишь несколько металлических пряжек и свинцовая чернильница.

Крик ужаса рванулся из сотни глоток.

А в ответном вопле демона почудилось не торжество, а вполне неподдельная злоба и испуг.

По его телу все чаще пробегали алые и синие зарницы, в то время как радужное мерцание угасало — видно, битва шла к завершению не в пользу духа зла.

Кармиса стояла недвижно, сжав руки на груди, начисто забыв все молитвы всем богам, духам и силам.

Жуткие видения неслись с калейдоскопической скоростью перед ее внутренним взором.

Тысячи коленопреклоненных пленников на площадях перед разрушенными дворцами, какие-то трясущиеся от ужаса вельможи, подносящие на бархатных подушках короны высокому крючконосому человеку, колонны чернокожих воинов, марширующие через саванну к белым танисским селениям, орды всадников, идущие с востока на запад Саианы, оставляя лишь трупы и пепел, корабли, мечущие огненные стрелы у берегов южных островов…

Мертвые, пораженные чумой края где в ночи не светится ни одного огонька и можно скакать много дней не встретив живого человека…

Небо, затянутое гарью исполинских пожарищ, багряные раны облаков, пахнущий железом и кровью продымленный воздух, кровожадные создания, шагнувшие из ночных кошмаров, рукотворные чудища из стали, ползущие по улицам разрушенных городов.

Смерть… Смерть… Смерть…

Смерть вечная и окончательная, смерть, длящаяся тысячелетия, смерть ненасытная, смерть, ради которой будут рождаться дети сотни поколений вперед, пока Элл не прекратит это.

А еще был пытающийся докричаться до нее голос, который голосом не был — непреклонный, звенящий металлом, повелевающий ударить своей силой двух стоящих впереди нее людей, у одного из которых в руках сгусток небывало чистого света. Голос обещал ей любую награду — вечную жизнь, богатство, преклонение и наслаждения, о каких она даже не в силах помыслить, власть над людьми, духами и демонами… Нужно было лишь обрушить на тех двух свою силу — силу, которую он расковал в ней, отомкнув те самые замки, о которых говорила когда-то ее наставница.

И еще девушка видела, что неземной свет, который исходит от хрустального черепа, — это суть самого демона, но выправленная и очищенная, та, из которой он был сотворен изначально. Да, сейчас Кармиса действительно видела многое: и пришедшие в движение земные пласты в глубинах под древним храмом, и пробудившийся подземный огонь, и жуткое напряжение замершего потока того, что смертные именуют временем…

И молодая ведьма поняла, что должна сделать…

Змей вновь ударил, исторгнув длинный язык тяжелого изумрудного пламени, но на пути смертоносной субстанции опять оказалось человеческое тело. Широко раскинув руки, стала Кармиса, заслоняя епископа, и фигура ее на миг окуталась оранжевым сиянием, словно призрачный щит стал на пути дьявольского удара.

Несколько тягучих капель все же продолжили путь, но они растворились в лучах, исходящих от черепа, раньше, чем окончательно исчезло в зеленом пламени тело молодой чародейки…

Все заняло считанные мгновения.

На камне пола остались только несколько украшений и небольшой нож.

И лишь далеко, среди островов Архипелага, в небольшом селении внезапно схватилась за сердце еще нестарая женщина, выкрикнув имя дочери, да сурово сжала губы посреди длящегося уже третий день молитвенного бдения седая жрица бога-воина, подумав, что воспитала хорошую ученицу…

Мерзкий свистящий звук буквально пронзил уши людей — так могла бы пищать исполинская крыса, оказавшаяся под сапогом титана. По телу змея волнами пробежало многоцветное сияние, оно завибрировало, и во все стороны от него полетели брызги жидкого света, растекавшиеся по камню пола быстро тающими лужами.

И словно вторя муке и агонии своего властелина, храм тоже мелко затрясся.

В такт этой агонии в мучительных корчах забился чернобородый человек в бинтах, лежащий на койке в капитанской каюте уходящего курсом ост-ост фрегата, и крик его до странности напоминал визг демонического змея. К счастью, у окружавших его не было возможности их сравнить, но и услышанного хватило, чтобы сразу двое, обезумев, выбросились за борт. А когда, набравшись смелости, пираты вошли в каюту, то увиденное поразило их таким черным необоримым ужасом, который они не смогли забыть до конца дней своих…

Змей вновь изогнулся, пытаясь, должно быть, атаковать еще раз, но тут ослепительная радужная волна пробежала по его телу, и водопадом зелено-синих искр последний из обретающихся в подлунном мире Совершенных рухнул в колодец.

Но перед тем, как рухнуть во мрак, он еще успел издать истошный нечеловеческий вопль.

— КА-А-АК?!!! ВСЕ КОНЧЕНО?!!! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! НЕ-Е-ЕТ!!! НЕ-Е-ЕТ!!! НЕ-Е-ЕТ!!!

И сразу за этим рассыпался пылью хрустальный череп в сведенных судорогой руках епископа. Глаза святого отца закатились, лицо побледнело до синевы, и он бы, несомненно, упал без чувств, но слева — эгериец, справа — пират подскочили к нему и поддержали.

Следующие пять минут прошли в безумном хаосе.

Пираты вперемешку с матросами суетливо метались. Кто-то молился, кто-то лихорадочно надевал мешки с золотом на плечи.

Несколько человек, прихватив что из сокровищ подвернулось под руку, исчезли в арках — видимо, рассчитывая выбраться самостоятельно. На них никто не обратил внимания.

Кое-как пришедший в себя Ронкадор, мокрый как мышь, со всклокоченной шевелюрой, мотал головой, бормоча под нос молитвы…

— В монастырь! — повторял Веринто, зачем-то взмахивая саблей. — В монастырь, если выберемся… На хлеб и воду — грехи замаливать!

— Болван! — заорал на него Орио. — Какой тебе монастырь, если ты женат?! Надо убираться отсюда! Берем все, что можем унести, и бежим!

Храм тряхнуло… Потом еще, и еще раз…

Пол мелко завибрировал, с потолка упало несколько мелких обломков.

Глядя на это, Эохайд заорал:

— Бегите! Сейчас здесь все рухнет, бегите! Бросайте золото…

— Ну, не-ет, — процедил Ронкадор. — Это золото мы честно заработали… С демоном дрались как-никак…

Его перегнуло пополам и вывернуло наизнанку.

Тут же начало происходить нечто, могущее показаться забавным стороннему наблюдателю.

И пираты, и моряки королевского флота во множестве принялись суетливо озираться, а потом, не стесняясь посторонних, присели, стащив штаны…

— Ваше преосвященство, — вытирая рот, бросил Ронкадор пришедшему в себя епископу. — Я готов вам руки целовать, но скажите, вы сможете вывести нас? И… оно не вернется?