Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Между королем и великим визирем началась настоящая тайная война, первое последствие которой шведы очень скоро почувствовали на себе: Балтаджи лишил их султанских дотаций на содержание. Но несмотря ни на что, Балтаджи долго у власти не продержался: к концу года султан послал своих людей в Адрианополь, чтобы арестовать великого визиря, забрать у него печать, заковать в железо и отправить в ссылку на Архипелаг — так назывались острова в Ионическом море. На острове Лесбос Рубщик Хвороста продержался недолго и вскоре умер — не исключено, что не без посторонней помощи. Наперсникам Мехмет-паши по Прутскому миру огрубили головы, но Юсуф-пашу, предводителя янычар в войске Балтаджи, не тронули. Янычар боялись, они могли рассердиться и сместить с трона любого султана. Поэтому султан сделал Юсуф-пашу четвертым при Карле XII великим визирем. Юсуф-паша продержался в должности около года. Осенью 1712 года его тоже прогнали и задушили шелковым шнурком.

Пока шла вся эта чехарда с великими визирями, вышел из берегов Днестр и затопил шведский лагерь, из-за чего Карлу XII пришлось менять дислокацию. Кстати, когда шведы обосновывались в Бендерах, Карла предупредили, чтобы он не ставил свои палатки близко к воде, но он, как всегда, никого не послушал. После наводнения король 1 августа 1711 года переехал в деревню Варница, находившуюся от Бендер в четверти часа ходьбы пешком, и приказал там выстроить себе новый каменный дом. Камень, пишет Ф. Бенгтссон, редко применялся в турецкой архитектуре, а потому дом короля вызывал всеобщее любопытство. (Полагаем, любопытных просто интересовали личность самого короля и европейский стиль, в котором дом строился.) Скоро, довольно скоро дом-крепость понадобится неугомонному королю.

После падения Балтаджи Ахмед III объявил России новую войну, потому что, кроме заложников Шафирова и молодого Шереметева, никаких приобретений после Прутского мира Турция не сделала. Русские демонстративно тянули с передачей Азовской крепости и с выводом своей армии из Польши, и нужно было их хотя бы принудить к точному выполнению пунктов мирного трактата. Но до войны дело не дошло, Петру было невыгодно открывать новый — турецкий — фронт на юге, и он распорядился отдать султану наконец любимый Азов и отозвать свою армию из Польши. После этого Юсуф-паша, преемник Балтаджи, в апреле 1712 года заключил с Россией новый мир, спустя три месяца после которого Польша должна была быть свободной от русских солдат. Но время истекло, а солдаты Петра как были в Польше, так и не думали оттуда уходить. На это обстоятельство не переставал указывать султану Карл XII. Петр клятвенно заверял султана, что он неукоснительно выполняет условия мира и что сведения о присутствии русских войск являются чьей-то злонамеренной ложью. В подтверждение этого царь представил султану соответствующее свидетельство Августа Сильного.

«Злонамеренную ложь» туркам сообщил Карл XII. Пока султан решил все-таки не ссориться с королем Швеции и послал своего человека в Польшу, чтобы тот на месте убедился, кто прав. Вместе с посланником султана в поездку отравились двое верных слуг короля, переодетые, как турки: это были секретарь Клинковстрём и генерал-адъютант Стен Арвидссон Дагок-Натт (День-и-Ночь). С помощью этих шведов турецкому агенту удалось добыть нужные сведения: Польша наводнена русскими солдатами, как будто Россия и не заключала никакого мира с Портой. Тогда султан дал указание задушить шелковым шнурком Юсуф-пашу и 11 ноября (31 октября) 1712 года объявил русским новую войну. На первое время должность (пятого) великого визиря оставалась вакантной, потому что султан решил сам исполнять его обязанности и уехал в Адрианополь с избранной частью своего обширного гарема.

Между тем из Померании прибыл шведский гонец и привез радостную и долгожданную весть о том, что шведская армия, предводительствуемая Магнусом Стенбоком, погрузилась на корабли и направляется в Померанию. Вся заслуга в том, что долгожданная шведская армия наконец вышла из Швеции, принадлежит бывшему военному комиссару каролинской армии, а ныне славному полководцу и губернатору Сконии. Магнус Стенбок сделал то, что было не под силу даже королю, пусть in absentia[216]: он заставил Госсовет наконец работать. Естественно, султан при получении этого известия приободрился, да и Карлу XII показалось тогда, что для него после непроглядного мрака наступает новый, многообещающий рассвет. Он отдал распоряжение готовиться в путь навстречу Стенбоку, а султан приказал снабдить шведов эскортом, снаряжением, провизией, лошадьми, верблюдами и «единовременным пособием» в размере 600 тысяч талеров. Татарский хан и бендерский сераскир тоже получили от Ахмеда III соответствующие инструкции и приказание в ноябре 1712 года быть готовыми к тому, чтобы сопровождать Карла XII в Польшу. Русский посол П. А. Толстой вкупе с двумя «прутскими заложниками» был заключен в тюрьму знаменитого Семибашенного замка.

Но король не мог предполагать, какие жестокие разочарования ожидали его в самое ближайшее время и что экспедиция Стенбока с самого начала была обречена на неудачу. Генерал действительно успел быстро перебросить армию в Померанию, но весь провиант для нее еще предстояло доставить из Швеции. Датский флот, который шведам не удалось уничтожить в 1700 году, проявил завидную активность: он напал на шведскую эскадру, прикрывавшую транспортировку грузов для армии Стенбока, частью разогнал ее, частью потопил, а затем захватил в плен большинство грузовых судов, державших курс на Померанию. Стенбок остался зимовать в Штральзунде без съестных припасов. На месте добыть провиант не представлялось возможным и нужно было ждать новой транспортной эскадры из Швеции. В таком положении планировать вторжение в Польшу было немыслимо. В отчаянии Стенбок пошел на заключение с русскими и саксонцами перемирия, в чем ему помог находившийся с ним король Станислав Лещинский. Дубликат польского короля, чтобы успокоить страну и антишведскую коалицию, решил отказаться от трона, о чем он хотел лично сообщить Карлу XII в Бендерах.

Снова неудача, и снова внешние обстоятельства — теперь померанский «Прут» — перечеркнули все планы короля. Некоторые эксперты, в частности шведский профессор Стилле, полагают, что за всю Северную войну Дания не сделала большего вклада в победу тройственного альянса, нежели своей морской акцией против армии Стенбока. Карл парировал новое поражение приказами к Стенбоку и Лещинскому «плюнуть на перемирие» и вопреки всем обстоятельствам выступать с армией из Померании. Естественно, приказ остался невыполненным, потому что он был невыполним.

В этот сумбурный и суетливый период жизни Карла в Турции из Берлина прибыл посланник Фридриха I полковник Й. Ф. Эосандер и сделал королю интересное предложение: примириться с Августом Сильным и образовать антирусскую шведско-прусско-саксонскую коалицию. В этом предложении для Карла было два неприемлемых пункта: примирение с «канальей» Августом, коварно нарушившим Альтранштедтский мир, и компенсация союза с Пруссией ценой передачи ей города Эльбинга и Курляндии. Миссия Эосандера, способная круто повернуть исход Северной войны, судьбу короля и Швеции, потерпела неудачу, наткнувшись на твердую и принципиальную позицию Карла: никакого прощения предателям и никаких компенсаций за счет шведских территорий[217].