Карл XII, или Пять пуль для короля - Борис Григорьев

Определенное время Карл тратил на посещение своих офицеров и солдат и частенько просиживал у них вечерами за «чашкой пунша», слушая их забавные рассказы о военных и не только военных похождениях. Как-то он попал в компанию, где обсуждалась тема мужской потенции. Встал вопрос, сколько раз за ночь здоровый мужчина может удовлетворить женщину в постели. Кто-то сказал, что максимум пять раз, на что король возразил, что это слишком мало, — настоящий мужчина должен сделать «это» не менее пятнадцати раз! Реплика вызвала всеобщее возбуждение, кто-то ехидно заметил: «Ваше Величество, это — чисто королевская норма, она нам не под силу!»

Ф. Э. Фабрис в своих мемуарах вспоминает, как Карл восхищался красотой сына Девлет-Гирея, и передает фразу короля о том, что он красивее всех женщин Швеции и Турции. Многие биографы короля и историки считают ее весьма симптоматичной для его сексуальной ориентации, полагая, что он был гомосексуалистом. Современный исследователь жизни Карла XII швед Б. Лильегрен считает эту версию надуманной и никаких доказательств в ее пользу не находит.

При этом, пишет Лильегрен, Карл был достаточно замкнут в себе и редко делился с кем-либо своими сокровенными мыслями. Как ни странно, одним из таких лиц, кому король доверился, был прибывший из Стокгольма курьер, 25-летний капитан Аксель Лёвен. А. Лёвен в период своего многомесячного «сидения» в шведском лагере в Бендерах встречался с Карлом в свободной непринужденной обстановке почти ежедневно. Капитан оказался искусным собеседником и хорошим художником, и два года спустя он нарисует портрет короля. Почти сверстники, они говорили обо всем: о войне, о политике, вообще о жизни. Лёвену Карл поведал, почему он не интересуется женщинами.

«Так же мало, как и вы, я склонен к обожанию красивых женщин, — сказал Карл, — но я умею сдерживать свои эмоции лучше вас. Вам это будет стоить больших усилий, нежели мне, поскольку вы уже вкусили пло». Далее король пояснил, что он боится потерять над собой контроль, если отдастся на волю любви, ибо его страстная натура приведет его к зависимости, которая будет мешать выполнению его долга как государя и военачальника. «Я избегаю привязанностей, поскольку случайные связи и грязная продажная любовь не в моем вкусе, ибо я знаю, что если полюблю, то навечно, а потому я решил не вступать ни в какие отношения подобного рода, пока идет война, и таким образом я свободен от всяческих помех».

Обедал король обычно вместе со Спарре, Хордом, Мюллерном, Дюбеном, Дальдорфом и Гротхюсеном. К шведскому лагерю стекались любопытные, привлеченные возможностью воочию увидеть на прогулках знаменитого короля Швеции и даже перемолвиться с ним парой слов. Весной 1711 года в Бендеры приехал французский гугенот Обри де ля Монтрайё[210], который пожелал своими глазами увидеть Карла XII. Сначала француз наблюдал за королем на расстоянии, но потом познакомился с голштинским посланником, вхожим к королю, и тот представил его Карлу лично. О. Монтрайё был удивлен дружелюбием, простыми манерами, одеждой и столом шведского короля.

«Мы сидели, когда вошел король, — вспоминал Монтрайё, — и вместо того, чтобы сесть, он подошел к окну, оперся одной рукой о подоконник, а другую положил на эфес длинной шпаги, достающей до пола. Эго была его обычная поза в моменты отдыха; а когда он с кем-либо разговаривал, то правую руку запускал в свои поредевшие волосы, как бы причесывая их растопыренными пальцами, а то и вовсе опирался на плечо собеседника, если тот был особенно ему приятен... Он принял меня весьма милостиво — более дружелюбное и доступное существо я не встречал никогда раньше. Он, так сказать, снисходил самым предупредительным и любезным образом по отношению к тем, кто не пытался вести себя высокомерно; если люди относились к его званию с почтением и должным уважением, то он тоже отбрасывал в сторону всякую гордость, которую ему повсеместно приписывали».

Обед у Карла XII длился не более получаса, ибо король питался скромно, ел быстро и в основном молча. Естественно, не все могли привыкнуть к этому и, как правило, не успевали наесться, поэтому сразу после обеда у короля гости шли на «обед № 2» к Гротхюсену, который угощал их, «чем Бог пошлет». Карл узнал про эти обеды и однажды пришел на них посмотреть. Когда голодные Монтрайё и Фабрис уплетали какое-то блюдо, Гротхюсен тихо предупредил их, чтобы они не оглядывались и не смущали подглядывавшего в окно Карла. Второй обед так развеселил короля, что он часто шутил на эту тему в своих разговорах. Гугенот О. Монтрайё был человеком со средствами и неоднократно «выручал» Гротхюсена и короля нужными им суммами.

Одной из трудных проблем были деньги. Король никогда не отличался бережливостью, за исключением расходов на собственную персону. На подарки турецким чиновникам он не скупился. Деньга, собранные в Саксонии и привезенные с собой из Украины, уже кончались, к султану за подачками обращаться было неудобно, поэтому помощники Карла постоянно занимались добыванием денег. К счастью, круг финансовых специалистов у Карла XII одним Лагеркруной не исчерпывался: подполковник Гротхюсен, произведенный в Турции в полковники, а потом и в генерал-майоры, с успехом заменил отъехавшего в Швецию опального генерала. Слабой его стороной, правда, были некоторая небрежность и разбросанность в учетах финансовых операций, которые он научился блестяще осуществлять в Турции, так что в конце концов он в них окончательно запутался. Его постоянно видели в обществе евреев, армян, греков и турок, он со всеми умел ладить, шутил и рассказывал занимательные истории, а те пользовались его слабостями и откровенно грабили. Впрочем, и он не оставался у них в долгу, и когда настанет время отъезда из Турции, за Гротхюсеном потянется вереница кредиторов, которым он пообещает расплатиться в Швеции. Гротхюсен войдет в историю как единственный в каролинской армии полковник, знавший толк в финансах. Так же гармонично Гротхюсен работал и с королем, и Карл очень ценил «шармера» Гротхюсена как специалиста и как человека. А. С nappe, карьеру которого нельзя было назвать до этого успешной, в Турции получил звание генерал-лейтенанта от инфантерии. Он, кстати, как и Магнус Стенбок, неплохо рисовал и сделал в Бендерах портрет короля, который специалисты считают самым удачным портретом Карла XII. «Вырос» вслед за ним и голштинец Дальдорф, он тоже стал генерал-лейтенантом, но от кавалерии. Фон Дальдорф страдал от раны в голове, полученной в Польше, и часто пребывал в плохом настроении, становился раздражительным и пытался иногда сорвать свое раздражение на других. В таких случаях Карл XII подходил к нему и спокойно хлопал по плечу: «Ну, ну, Дальдорф, не злись!» Карл Густав Хорд получил звание капитан-лейтенанта драбантов и занял пустующее после гибели О. Врангеля место.

Первым из семи великих визирей во время пребывания Карла XII в Бевдерах был Чёрлюлю Али-паша, женатый на дочери султана Мустафы II, предшественника правившего султана, искусный дипломат, не имевший ни малейшего желания затевать войну с Россией. Напротив, он стремился продлить десятилетний мир с ней, заключенный еще в 1700 году. Прибытие в Турцию короля Швеции Чёрлюлю хотел использовать только как средство давления на русских и достижения благоприятных условий мира для Турции. Поэтому великий визирь вначале ничего не имел против того, чтобы Карл XII оставался в Турции столько, сколько тому заблагорассудится. Когда он узнал, что король торопится домой, то визирь даже пообещал ему 50-тысячный эскорт, но, заключив новый мир с Россией, он стал намекать Карлу XII, что тот может уехать из Турции, когда только захочет — лучше даже пораньше. Он-де даже уже договорился с мятежным венгерским князем Ференцем Ракоши о том, чтобы взять маршрут короля под свою охрану.