Леонардо да Винчи. Загадки гения - Чарльз Николл

«Леонардо взялся написать для Франческо дель Джокондо портрет его жены, Моны Лизы, и, потрудившись над ним четыре года, так и оставил его незавершенным».

Так скромно пишет Джорджо Вазари о «Моне Лизе». Это самое полное упоминание современника о картине и единственное, в котором называется имя модели, – правда, имя это до сих пор подвергается сомнению. Картину называют «Мона Лиза», исходя из описания Вазари, хотя название это не использовалось вплоть до XIX века. В Италии и Франции картину всегда называют «Ла Джоконда». Таким образом, можно предположить, что на портрете изображена Лиза дель Джокондо, но слово gioconde в итальянском языке имеет и другое значение, «улыбающийся, веселый». Следовательно, название картины может иметь и описательный характер: «Веселая женщина, улыбающаяся дама», может быть даже «Шутница». Подобная игра слов была весьма популярна во времена Леонардо. Те, кто не верит описанию Вазари, вполне могут найти название для картины, не связывая его с таинственной мадам Джокондо.[660]

После скромного первого предложения Вазари посвящает целый параграф удивительной красоте и жизненности картины. Некоторые его описания неточны, но это вполне понятно: ведь Вазари никогда не видел портрета. Картина, как он пишет, «находится ныне у короля Франции Франциска в Фонтенбло».[661] Особое внимание Вазари уделяет бровям изображенной дамы: «Брови же благодаря тому, что было показано, как волоски их вырастают на теле, где гуще, а где реже, и как они располагаются вокруг глаза в соответствии с порами кожи, не могли быть изображены более натурально». Но Мона Лиза изображена совершенно безбровой. Под слоем краски не было обнаружено никаких следов ранее написанных бровей. Вазари завершает описание слегка анекдотичной кодой: «Так как мадонна Лиза была очень красивой, то во время писания портрета он держал при ней певцов, музыкантов и постоянно шутов, поддерживающих в ней веселость, чтобы избежать той унылости, которую живопись обычно придает портретам, тогда как в этом портрете Леонардо была улыбка (ghigno) настолько приятная, что он казался чем-то скорее божественным, чем человеческим, и почитался произведением чудесным, ибо сама жизнь не могла быть иной». Описание Вазари во многом перекликается с «Суждениями о живописи» самого Леонардо, который замечал, что художник работает в красивой, приятной обстановке. Но Вазари снова преувеличивает. Да, в «Моне Лизе» есть улыбка, но не открытая и сердечная, которая в итальянском языке и обозначается словом ghigno, а скорее призрачная, неуловимая и странная. Как всегда, Вазари приукрашивает услышанное, чтобы сделать свой рассказ более цветистым и красивым. Его описания часто критиковали за визуальную неточность, хотя, разумеется, мы с вами имеем еще меньшее представление о том, как выглядела «Мона Лиза» в то время, когда Леонардо работал над ней. Покрытая трещинами поверхность картины – это результат многовековой поверхностной лакировки. Лак окисляется и приобретает желтоватый цвет. В 1625 году человек, видевший картину, писал о том, что она «настолько повреждена слоем лака, что сделать ее прежней уже невозможно».[662] Даже сторонники реставрации не решаются приступиться к этой картине. Она носит вуаль старинной лакировки, покрытой тысячами крохотных трещинок, или кракелюров, и нужно иметь недюжинную смелость, чтобы снять вуаль и увидеть, что кроется под ней.

Вазари не называет даты написания картины – впрочем, датировка всегда была его слабой стороной, – но в своих «Жизнеописаниях» он помещает рассказ о ней во второй флорентийский период жизни Леонардо, между созданием картона «Святая Анна» (1501) и фрески «Битва при Ангиари» (1503–1506). Зная, что в 1501 году Леонардо очень мало писал, о чем сообщал фра Пьетро Новеллара, и что большую часть 1502 года он находился на службе у Борджиа, можно предположить, что работа над «Моной Лизой» началась вскоре после его возвращения во Флоренцию в 1503 году. Этой датировки придерживается и Лувр, где пятисотлетие картины отмечалось осенью 2003 года. Возможно, эта дата возникла из-за шутки приятеля Макиавелли, Луки Уголини, который 11 ноября 1503 года написал Никколо письмо, поздравляя его с рождением первого сына: «Мой драгоценнейший друг. Поздравляю! Госпожа Мариэтта действительно не обманула вас, поскольку он – ваша точная копия. Леонардо да Винчи не мог бы написать лучшего портрета». Возможно, Уголини имеет в виду «Мону Лизу», которая уже начала обретать очертания в студии Леонардо.[663]

В нескольких предыдущих главах я уже упоминал о сходстве некоторых работ Леонардо с «Моной Лизой». Сходство ощущается в руках и бюсте Изабеллы д’Эсте, в лоджии виллы Товальи, мосте в Буриано, в ландшафте, изображенном на «Мадонне с веретенами». Некоторые подобные переклички спорны, но возникают они именно в работах 1500–1502 годов. Незаконченный портрет Изабеллы д’Эсте обычно ускользает от исследователей, но он наверняка существовал – Лоренцо Гузнаго видел его в Венеции в 1500 году, агенты Изабеллы пишут о нем из Флоренции в 1501–1502 годах («он немедленно закончит портрет и пришлет его», «он уже начал работу, которую хотела получить ваша светлость»). Этот утраченный портрет кажется недостающим звеном между сохранившимся рисунком Изабеллы и «Моной Лизой», промежуточной фазой между строгим профилем Изабеллы и нежным, слегка асимметричным лицом Лизы. Рисунок из Виндзорской коллекции часто считают эскизом к «Мадонне с веретенами», но его же можно считать переходным этапом от профиля д’Эсте к таинственному взгляду Джоконды.[664] Мы знаем, как работал Леонардо, вновь и вновь возвращаясь к одним и тем же идеям, кружась над ними, взглядывая на них с новой стороны. Его картины развивались, перетекали из одной в другую, становились друг другом, как языческие боги античного мира. Вазари пишет о том, что Леонардо работал над портретом четыре года. Это позволяет нам датировать композицию периодом с 1503 по 1507 год. Последняя дата в точности совпадает с отъездом Леонардо из Флоренции. Художник покинул город в начале 1508 года. К этому же периоду относятся девять эскизов рта и губ, сопровождаемых заметками относительно физиологии «мышц, называемых губами».[665] Один из этих эскизов, отличающийся от остальных освещением, поэтической атмосферой, изображает улыбку – и почти с полной уверенностью можно утверждать, что это улыбка Моны Лизы (см. иллюстрацию 19).