Гепард - Михаил Соболев

– Юра просчитал верно, – тихо проговорил Кропоткин и попросил: – Я прошу дать мне десять минут, чтобы станцевать последний танец. И еще. Пожалуйста, не стреляйте в голову. На мне нет бронежилета. А меня еще будут хоронить. Пожалуйста.

– Ладно, Гепард, – буркнул незнакомец и, оглянувшись, прошептал: – Ты ведь убил Гену, да? Он мне, гад, житья не давал. Так что если не будет глупостей, то голова твоя будет цела. У тебя десять минут.

Вернувшись в зал, Игорь взял Абрамову Свету за руку и повел к столу. Усадив ее рядом с собой, тихо спросил:

– Свет, ты можешь сделать для меня очень важное дело?

– Ну, разумеется, Игорь. А в чем дело? – удивилась она.

– Это очень конфиденциальное дело, зайчонок. Обещай никому не говорить об этом. Обещаешь?

– Да, – просто ответила она и преданно посмотрела на своего любимого.

– Отдай эту записку Инне. Лично. Никому ее не показывай. Сделаешь?

– Конечно. А ты что, сам не сможешь?

– Нет, не могу, – улыбнулся печально парень и, обняв Свету, нежно поцеловал. Девушка удивленно проговорила:

– Игорь, что с тобой?

– Я люблю тебя, пушистик, – печально проговорил он. – Ты береги себя.

– Ты куда? – обеспокоенно спросила она, когда он встал. Что-то не то с Игорем – чувствовала девушка.

– Ты меня скоро увидишь, – улыбнулся Кропоткин и зашагал к выходу.

Остановившись в дверях, он развернулся и, окинув взглядом людей, помахал им рукой. Этот жест попал на видеопленку оператора, снимавшего вечер. Света забеспокоилась. Слишком странным показалось ей поведение Игоря. Взглянув на листок бумаги, она заколебалась – прочитать или нет. Потом кинулась вслед за Игорем.

Шагая по школьному коридору, Игорь вспомнил осетинскую пословицу: «Только перед смертью человек узнает, что ему надо было делать». Делая шаг за шагом, он вспоминал, что смог сделать за этот год в школе. Он только – только начал жить. Жить так, как ему хотелось. Ему было обидно, что нужно умереть молодым из-за того, что общество поражено болезнью. Просчитывая возможные варианты спасения, Игорь чувствовал беспомощность. Он привык, что в бою он только сам за себя, что рядом может быть только боец, готовый, как и он, принять смерть. А готовы ли к смерти его ученики, ученицы или бойцы из секций? Смогут ли они выступить безоружными против автоматов? Кропоткин мог это сделать, ведь его учили «качать маятник» и выживать под плотным огнем противника. Окажись рядом его «демоны» из спецотряда, и тогда он выжил бы. «Выжил бы», – горько усмехнулся он своим мыслям. Просчитывая варианты спасения, парень каждый раз останавливался на том, что из-за него погибнут дети, его ученики. А как не хочется умирать. Конечно, на счетах в банках солидные суммы, и Беркут позаботится о его родных, но так хочется жить. Как ни старался Кропоткин отказаться от своего прошлого, он не смог. Незачем кого-то или что-то проклинать. Конечно, можно спрятаться или убежать, а потом найти и уничтожить врага, но сможет ли он после этого спокойно жить?! Жить и знать, что по его вине погибли дети. Этого он не мог допустить. Слишком много смертей принес он в эту жизнь. Пришло время отдавать долги.

Спустившись по ступенькам школьного крыльца, Игорь посмотрел на своих убийц и спокойно подошел к березке, росшей на школьном дворе. Прислонившись спиной к стволу дереву, он сказал негромко: «Я готов. Можете стрелять», – и улыбнулся работающей видеокамере. Улыбнулся, вспомнив индийское изречение: «Когда ты явился на свет, ты плакал, а кругом все радовались, сделай же так, чтобы, когда ты будешь покидать свет, все плакали, а ты один улыбался». Улыбаясь, он смотрел, как профессионально вскинули киллеры свои пистолеты с глушителями. Выстрелов он не слышал. В тело впился град пуль, причинив невыносимую боль, и из груди парня вырвался тихий стон. Восемь пистолетов щелкнули. Пустые обоймы. Убийцы быстро уселись на мотоциклы, выключили видеокамеру и отъехали от школы. Им уже все равно, что на крыльце кто-то появился. Им предстояла долгая дорога.

Абрамова бежала по коридору к выходу и молилась, чтобы успеть вовремя. Выскочив в темноту, она не сразу сориентировалась. От школы отъехало четыре мотоцикла. Взгляд Абрамовой остановился на неподвижно лежащем теле. Медленно девушка подошла к лежащему у березки Кропоткину и опустилась перед ним на колени. Он не дышал. Игорь уже был мертв. Плача, Света обняла его и поцеловала в еще теплые губы. Так уж получилось, что именно она первой встретилась с Кропоткиным в Кировске. И именно она первой увидела его смерть.

Киллеры прожили чуть дольше Кропоткина. Остановившись у бензоколонки, они так и не успели понять, что случилось. Все взлетело в воздух. Мотоциклы, люди, – всё горело. Мощнейший взрыв разнес в стороны автостанцию. Никто не видел, как от горящей бензозаправочной станции отъехала машина. За рулем сидел профессиональный подрывник. Приехав в Ульяновск, он доложил о выполнении заказа. Через три часа его доставили в реанимацию с тремя проникающими ранениями в области груди. Не приходя в сознание, подрывник скончался. Цепочка исполнителей заказных убийств, ведущая к Кропоткину, оборвалась.

10

Никто не мог этому поверить. Все восприняли это как злой розыгрыш. Как жестокую шутку, но не больше. Никто не хотел этому верить. Игорь мёртв, и с этим никто не мог ничего поделать.

Танцующие не заметили, как в зал тихо вошла Абрамова Света. Девушка подошла к диск-жокею и сказала тихо:

– Включи микрофон. Выключи музыку.

Танцующие с недоумением уставились на сцену, когда неожиданно оборвалась музыка. Все с недовольством посмотрели на Абрамову.

– Случилась беда, – проговорила Света, глядя в пол. – Игоря убили.

Кто-то засмеялся, словно услышал хорошую шутку. Абрамова вздрогнула, услышав смех, и сказала диск жокею тихо:

– Включи свет.

Зажегся свет, и кто-то вскрикнул, глядя на Свету. Ее белоснежное выпускное платье оказалось испачканным в крови.

– Игорь мертв! – закричала вдруг Абрамова. – Слышите вы! Он мертв! Его убили только что! Слышите?! Он лежит возле школы, весь в крови! Это его кровь, гады! Он умер!

Никто не шелохнулся. Лишь когда Света упала в обморок, все вдруг ожили, засуетились, забегали, но Игорь этого уже не видел.

11

«Милая моя, Ди! Любимая! Если ты читаешь эти строки, значит меня давно уже нет в живых. Почему давно? Ты ведь долго не решалась открыть мой армейский альбом, правда? Ты, наверное, была ошеломлена, увидев на первой странице письмо, адресованное лично тебе. Я написал его сразу, как только приехал из Ульяновска. Наверное, прошло уже месяца два или три с тех пор, как меня убили. Я не знаю, как это произошло, наверное, расстреляли из автоматов для надежности. А, может, снайперская пуля в голову. Тебя шокируют эти строки, да? Я уже точно знаю, что мне недолго осталось жить. Ты, может быть, думаешь, что я специально бросил тебя на произвол судьбы? Это не так, Ди. Неужели ты думаешь, что я тебя бросил? Тебя – человека, которого я больше всех люблю на свете? Поверь, любимая, если бы у меня остался хоть один шанс выжить, я бы выжил. Но Судьбе угодно, чтобы я оставил этот мир. Я уже давно верю в Судьбу. По ее воле я родился, учился, воевал, встретил тебя и полюбил. Конечно, не все в нашей семейной жизни шло гладко, но знай – я всегда любил тебя. Я тосковал по тебе всегда, когда тебя не было рядом.