Я научу тебя любить - Мария Акулова

— Но кудрявых, да? Обязательно… — улыбнулась, когда Корней снова оказался близко-близко, потянул на себя, придержав за бедра, практически впечатывая промежностью в горячий даже через ткань штанов пах, прихватил своими губами ее нижнюю губу, чуть потянул, отпустил… — Это мой заказ… И глаза чтоб такие же. Можно? Рыдать будете компанией… А я буду думать… Господи… Какое счастье-то… Только как тут громкость убавить?

Аня не сдержалась — рассмеялась прямо в губы. Осознала это… Закрыла глаза, почувствовала, как по душе половником же разливается уже исцеляющее тепло. Потому что у него так быстро получилось… Так быстро получилось ее рассмешить. У самого лучшего в мире циника, в ладони которого всегда есть немного волшебной пыли для нее.

— Я очень тебя люблю… — Аня шепнула, распахивая глаза, ныряя тут же в карие, смотрящие ласково.

— И я тебя, Ань. Очень сильно. Не пугай так больше. Мы все сможем, если вместе. Не обязательно верить во все чудеса, но в нас-то верь. Пожалуйста.

* * *

Чуть позже Аня с Корнеем все же позавтракали. Набросились на пироги с ужасным аппетитом.

Аня мысленно хвалила себя, что заказала разом много. Корней смёл все подчистую, даже в пакет заглядывал. А то мало ли, вдруг осталось что… Да и сама она… Впервые за долгое-долгое время ела с откровенной жадностью. Зверской. До последней крошки.

После позвонила бабушке. Корней сидел рядом и слушал, как Аня потихоньку разговаривается. В какой-то момент, когда девушка стрельнула просящим взглядом, ушел в спальню, поняв, что и наедине она тоже хочет. Хотя бы пару слов… Об их общем. Об Анфисе. Дождался, когда Аня войдет, когда ляжет рядом на кровать, устроит руку на груди, ногу на бедре, носом уткнется в шею… Всё, как они оба любят…

— Самарский сказал, что у тебя отпуск. Он и мне предлагал… Не рубить сплеча, отдохнуть просто. Но я отказалась.

— Не волнуйся. Передумаешь за выходные — вернешься, никто не выгонит. Но я хотел бы, чтобы ты отдохнула. Ты себя загнала совсем. И я тебя загнал.

— Давай потом об этом поговорим, хорошо? Я просто думаю, что раз ты в отпуске… То никуда не надо, получается? Мы просто можем… Отдыхать?

— Да. Будем отдыхать. Еду надо заказать. Можем покататься. Хочешь? Или Чёрное море посмотрим. Ехать недолго до Одессы. Прямо сегодня можно. Если ты хорошо себя чувствуешь…

— Да, я хорошо себя чувствую. Но тебе надо отдыхать, а не за руль садиться. Поэтому не хочу. Мы же не спешим никуда. Все успеем. А сейчас давай полежим просто. Так хорошо лежать с тобой…

Корней улыбнулся, соглашаясь. Просто лежали. Просто молчали. Пока в дверь снова не позвонили.

Аня села первой, Корней следом. По ее взгляду было видно, что испугалась немного. Снова вспомнила о том, что бывшие к нему косяками…

Понятно было, что он никого уже не пустит, но как-то… Тревожно всё равно. Достаточно, чтобы замотать головой и шепнуть:

— Давай нас дома нет?

Корней усмехнулся, коснулся поцелуем Аниного носа, потом зачем-то вверх потянул всё ту же футболку, оголяя девичье тело…

— Сюда дай. Я посмотрю пока. А ты одевайся. Думаю, кто-то ошибся просто.

Корней встал с кровати, приподнял бровь, ожидая от Ани действий, кивнул на гардеробную, сам вышел из спальни, натягивая по ходу футболку, она же…

Почему-то боялась туда заходить. Понимала, что он мог не ждать три недели. Собрать оставленные ею вещи. Скинуть в угол. Просто вынести. Поэтому и надела его футболку утром. Боялась заглянуть и не увидеть там свою одежду…

Но сейчас выбора не было. Разве что вещи, в которых пришла, но он… Если кивнул туда. Туда надо идти. Она ступала осторожно, на носочках…

Слыша, что Корней отщелкивает замки…

Включила свет, застыла, выдохнула…

Потому что он не тронул… Вообще ничего не тронул.

Он правда ждал ее возвращения.

* * *

Корней давно уже перестал загадывать, что ждет за поворотом. Но увидеть на пороге Самарского никак не ожидал.

Открыл быстро, распахнул дверь достаточно широко. Только вот Ярослав не спешил заходить.

Смотрел тяжело. Не бросился ни приветствовать, ни в улыбке расплываться.

— Корней…

— Доброе утро…

— Не уверен. Корней…

Самарский будто бы замялся. Потянулся к лицу, провел по лбу, вжимая пальцы в кожу над бровями. Потом снова посмотрел на Высоцкого.

— Твоя девочка… Аня… Она… С ней беда, похоже. Я ее позавчера завез домой. Чувствовал, что надо было… Дожать что ли… Пожалел, придурок. Вчера вечером узнал, что она на работу не выходила. И трубку не брала. Ей звонили пол отдела. Подруга на уши всех поставила. Утром поехал к ней. С хозяйкой поговорил. Она не ночевала дома. Вещи собрала. А в сумке…

Ярослав поднял руку, протянул Корнею сложенные вдвое лист. Он знал, что там. Снова стало невыносимо холодно… Потому что не приди она вчера к нему… Это же все иначе воспринималось бы. Совсем иначе.

Корней взял из рук Ярослава лист. Сначала смотрел на его белую сторону, скрывающую текст, а потом скомкал. Не хотел читать. Ни в жизни не хотел бы.

— Ты что творишь? Ты понимаешь, что она может… — чем явно удивил Яра. Следившего за его действиями ошалелым взглядом.

— Все нормально, Ярослав Анатольевич. Все нормально. Аня у меня. Все нормально.

Корней сказал, даже улыбнулся, как мог…

Следил за реакцией… Сомнение… Сведенные на переносице брови… Ругань сквозь зубы… Пониманием… Снова проводка пальцами по коже… Удар о дверной косяк.

— Ну вы, блять, даете…

Голова из стороны в сторону, совсем не добрый взгляд…

Сначала в лицо Корнея. Потом чуть в сторону — за его спину.

Так, что Высоцкий просто не может не обернуться. И не улыбнуться. Потому что Аня выглядывает из спальни, смотрит застенчиво…

— Простите меня, пожалуйста. — Шепчет, обращаясь к Самарскому. — Я не знала, что…

— Ты ей по заднице надавал уже? — Вот только Самарский не улыбается в ответ. И не отвечает даже. Смотрит на Корнея. Спрашивает, кивая… — Потому что у меня есть ремень. И огромное желание. Я уже пробиваю, как ее искать, мать вашу… Я уже дал разнарядку по мобильному. А она…

— Все хорошо, Ярослав Анатольевич. Спасибо вам большое. Извините нас. Мы просто… Не подумали.

— Телефон тебе, блять, зачем, Высоцкий? Я тебе наяриваю все утро… И тебе наяриваю вот уже час как… — Тяжелый взгляд сначала достался Корнею, потом снова устремился ему за спину. Да только… Это получилось само собой, но Корней отступил, как бы прикрывая…

Анины губы тронула нежная улыбка, устремленная в ту самую спину. Его самого — ироничная. Самарский ругнулся снова.

— Детский сад… Блять… Как с вами сложно-то…