Исход - Леон Юрис

Они расположились в подвале, принадлежавшем человеку, который сочувствовал маккавеям, на улице Бне-Брак, неподалеку от центральной автобусной станции и старого базара, где всегда толпился народ. Вокруг дома расставили часовых, позаботились о запасном выходе, словом, все устроили как следует.

Вот уже пятнадцать лет Акива сводил на нет все усилия Си-Ай-Ди. В годы мировой войны англичане объявили амнистию, и Акива мог свободно ездить по стране. Все остальное время за ним охотились. Ему всегда удавалось обходить расставленные ловушки. За его поимку англичане объявили премию в несколько тысяч фунтов.

По чистой случайности Си-Ай-Ди установило слежку за помещением на улице Бне-Брак — всего через три дома от штаба маккавеев. Там устроила склад товаров, доставленных в яффский порт в обход таможни, шайка контрабандистов. Агенты Си-Ай-Ди, зорко наблюдая за складом из здания напротив, заметили подозрительных людей у подвала, где находился штаб. Их сфотографировали и, сверившись с досье, опознали двух маккавеев. Так, охотясь за контрабандистами, англичане случайно наткнулись на добычу, которая была для них в тысячу раз важнее. Многолетний опыт войны с маккавеями подсказал им, что необходимо действовать без проволочек. Контрразведка быстро стянула силы, понятия не имея, что речь идет о самом штабе.

Дов сидел в одной из трех комнат полуподвальной квартиры и подделывал сальвадорский паспорт. Кроме него, на месте находился только Акива. Нахум и Бен Моше отправились на свидание с Зеевом Гильбоа, связным Хаганы и Пальмаха. Акива вошел к Дову.

— Ну-ка, Маленький Гиора, — начал старик, — признавайся! Как тебе удалось сегодня вывернуться? Ведь Бен Моше хотел взять тебя с собой?

— Мне нужно доделать этот паспорт, — буркнул Дов.

Акива взглянул на часы и лег на койку.

— Они вот-вот должны вернуться.

— Вы как хотите, а я не доверяю Хагане, — сказал Дов.

— Выбирать нам не из чего. Приходится пока доверять, — ответил старик.

Дов посмотрел страницы паспорта на свет, чтобы убедиться, не задеты ли водяной знак и печать. Чистая работа. Даже эксперт не смог бы обнаружить подделку.

Дов снова склонился над документом и тщательно изобразил подпись неизвестного ему сальвадорского чиновника. Потом он встал и беспокойно зашагал по комнате, то и дело проверяя, высохли ли чернила.

— Не будь таким нетерпеливым, Маленький Гиора. Самое тяжелое в подполье — ждать. Я частенько задаю себе вопрос: а чего, собственно, мы ждем?

— Мне уже приходилось жить в подполье, — живо ответил Дов.

— Я знаю. — Акива встал и потянулся. — Ждать, ждать и снова ждать. Ты еще очень молод, сынок. Не будь таким серьезным и постоянно настроенным на работу. Это всегда было одним из моих недостатков. Я тоже весь отдавался делу, день и ночь работал для дела.

— Странно слышать такое от Акивы.

— В мои годы начинают болтать всякое. Мы ждем. Чего? Возможности окунуться в новое ожидание. Если мы попадемся, то в лучшем случае отделаемся ссылкой или пожизненным заключением. Теперь англичане чаще вешают и пытают. Вот поэтому я и говорю — не надо быть таким серьезным. Я думаю, немало девушек были бы рады познакомиться с Маленьким Гиорой. Почему бы тебе не пожить, пока живется?

— Я к этому равнодушен, — твердо ответил Дов.

— Ишь ты, — засмеялся старик. — Может быть, у тебя уже есть девушка?

— У меня была девушка, — ответил Дов, — но теперь с этим покончено.

— Придется попросить Бен Моше, чтобы подобрал тебе другую подругу. Хоть будет с кем выйти погулять.

— Мне никого не надо, и никуда я отсюда не уйду. У меня нет важнее дела, чем работать в штабе.

Старик снова прилег и задумался, а затем сказал:

— Ты не прав, Гиора, ты очень, очень не прав. Самое важное дело на свете — это вставать утром, отправляться в поле, работать там, затем возвращаться вечером и знать, что тебя ждут дома те, кого ты любишь и кто любит тебя.

«Снова старик ударился в сентиментальность», — подумал Дов, Чернила высохли. Он приклеил фотокарточку. Акива задремал на койке, а Дов снова зашагал по комнате. После того как он отослал письмо миссис Фремонт, ему стадо еще хуже. Теперь он все время рвался в рейды. Рейд, и еще рейд, и еще. Рано или поздно он попадется англичанам, те его повесят, и тогда будет покончено со всем. Никто не подозревал, что Дов оттого так безрассудно храбр, что ему на все наплевать. Он ничего не хотел — только погибнуть от вражеской пули. Ему снова снились кошмары, и Карен больше не появлялась между ним и дверцей, ведущей в газовую камеру. Теперь она уедет с миссис Фремонт в Америку. Это хорошо. А он будет ходить на задания, пока не попадется, — зачем жить без Карен?

Полсотни переодетых полицейских подобрались к зданию, где расположился штаб. Они быстро и бесшумно сняли часовых. Затем окружили плотным кольцом весь квартал.

Пятнадцать мужчин, вооруженных автоматами, гранатами со слезоточивым газом, топорами и кувалдами, спустились в подвал и остановились у двери штаба.

Акива вздрогнул, когда раздался стук.

— Это, наверно, Бен Моше и Нахум. Поди открой.

Дов надел цепочку и приоткрыл дверь. В ту же секунду кувалда обрушилась на дверь и сорвала ее с петель.

— Англичане! — взвизгнул Дов.

…Акива и Гиора попадись!

Эта ошеломляющая весть была у всех на устах. Легендарный Акива, который больше десяти лет водил англичан за нос, попал в руки врага.

«Измена!» — кричали маккавеи. Они обвиняли во всем Хагану. Ведь Бен Моше и Нахум встречались с Зеевом Гильбоа. Значит, либо он сам, либо другой агент Хаганы выследили их и установили, где расположен штаб. Как иначе его могли обнаружить? Обе организации снова оказались на ножах.

Британский губернатор Палестины потребовал немедленного суда над задержанными в надежде, что приговор деморализует маккавеев. Ему казалось, что, если быстро приговорить Акиву, это в какой-то мере восстановит авторитет британских властей и положит конец террору, вдохновителем которого старик был долгие годы.

Губернатор распорядился, чтобы суд был закрытым. Фамилию судьи ради его безопасности держали в тайне. Акива и Маленький Гиора были приговорены к смертной казни через повешение. Приговор собирались привести в исполнение через две недели.

Обоих посадили в тюрьму Акко, из которой еще никто не убегал.

В своей ретивости губернатор совершил ошибку: не пустил на суд журналистов. У маккавеев всюду, особенно в США, были влиятельные друзья, которые оказывали им всяческую, в том числе и финансовую, помощь. Они постарались, чтобы вопрос о виновности или невиновности Акивы и Маленького Гиоры утонул во взрыве возмущения, последовавшем за оглашением приговора. Как и в случае с «Исходом», приговор вызвал ожесточенные нападки на англичан. Журналисты раскопали и опубликовали биографию Дова: все, что ему пришлось вынести в варшавском гетто и в Освенциме. По Европе покатилась волна сочувствия к осужденным. Особенно возмущало то, что суд был тайным. Фотографии старика Акивы и восемнадцатилетнего Маленького Гиоры, пророка и его ученика, потрясали воображение читательской публики. Журналисты требовали свидания с осужденными.