Жюстина, или Несчастья добродетели - Маркиз Де Сад

— А ваши служанки, мадам, они тоже предупреждаютпутников?

— Эта почетная обязанность предназначена только тебе.Зная твои священные и удобные для нас принципы, мы захотели воспользоватьсяими. Женщины, о которых ты спрашиваешь, — наши сообщницы: воспитанные впороке, обожающие его почти так же, как мы, они и не помышляют о том, чтобыспасать жертвы. Иногда муж ими пользуется, но держит их на расстоянии. Ты однабудешь равной нам, эти создания будут служить тебе, как служат нам, и обедатьты всегда будешь с нами, а не с ними.

— О мадам, кто бы поверил, что такая импозантная особаможет творить подобные жестокости?

— Не надо употреблять таких выражений, — сказаламадам д'Эстерваль, сочувственно улыбаясь, — нет ничего особенного в том,что мы делаем: нельзя оскорбить природу, следуя своим наклонностям, и я уверяютебя, что только от нее мы, мой супруг и я, получили все, что составляет нашусущность.

— Жюстина, пора за работу! — прервал их беседувбежавший д'Эстерваль. — Наши гости сели ужинать, пойди к ним, пошушукайсяс ними, предупреди их и попытайся спасти, только отдайся им, если они тебязахотят: не забудь, что это лучший способ внушить доверие.

Пока Жюстина исполняла свой долг средствами, о которых мырасскажем ниже, поведаем читателю о чудовищных обычаях этого дома и оперсонажах, живущих в нем.

Продолжение и завершение приключении на постояломдворе. — Неожиданная встреча. — Исход

Мадам д'Эстерваль, с которой справедливо будет начать этотрассказ, была, как мы уже отметили, статная и красивая женщина около тридцатишести лет, жгучая брюнетка с удивительным блеском в глазах; стройная фигура,иссиня-черные волосы, обилие растительности на теле, как у мужчины, почтиполное отсутствие груди, небольшой, но изящный зад, сухое, багрового цветавлагалище, клитор длиной три дюйма и соответствующего объема, великолепныеночи, богатейшее воображение, дикий темперамент, необычные таланты, живой ум —вот портрет этой злодейки и лесбиянки высшей пробы. Она родилась в Париже взнатной семье, случай свел ее с д'Эстервалем, который, будучи сам очень богатыми знатным, нашел в этой женщине удивительное сходство вкусов и наклонностей сосвоими и, не мешкая, женился на ней. Облачивший в цепи Гименея, ониобосновались в этом глухом месте, где все обещало безнаказанность ихпреступлениям.

Д'Эстерваль, красивый сорокопятилетний мужчина прекрасноготелосложения, обладал ужасными страстями, превосходным половым членом истранностями, которые выражались в искусстве наслаждения и о которых мы рас—скажем позже, когда придет время. Ничуть не стыдясь своего нынешнего положения,Д'Эстерваль и его неистовая супруга держали постоялый двор только потому, чтоэто способствовало удовлетворению их отвратительных желаний. В Пуату они имелироскошный дом в живописном месте, который был приготовлен на случай, еслифортуна перестанет взирать сквозь пальцы на их прегрешения.

А в доме, где оказалась Жюстина, было только две служанки.Они жили здесь с самого рождения, ничего другого не видели, никуда не выезжали,купались в изобилии, пользовались благосклонностью хозяина и хозяйки, которыепотому и не опасались, что они убегут. Провизией занималась мадам Д'Эстерваль,она раз в неделю ходила в город купить то, чего не давала ей ферма. В семье,насквозь развращенной, царила полная идиллия: зря думают, будто не бываетпрочных злодейских союзов. Если что-то и разрушает эти гнезда, так тольконесходство нравов и обычаев, но когда там полное согласие, когда ничто непротиворечит образу жизни их обитателей, нет сомнения в том, что они найдутсвое счастье в лоне порока, как другие находят его в добродетели, ибо не то илииное существование делает человека счастливым или несчастным — лишь раздорпогружает их в уныние, а это страшное божество появляется лишь там, где царитразногласие вкусов и привычек. Ревность также не нарушала покой этой крепкойсемьи. Доротея, наслаждавшаяся удовольствиями своего мужа[45],давала волю своим необузданным страстям, только когда он предавался излюбленнымутехам, и наоборот, Д'Эстерваль побуждал жену сношаться при всяком удобномслучае и никогда так бурно не извергался, как в те моменты, когда видел ее вчужих объятиях. Подумайте сами, можно ли поссориться при таких убеждениях? Иесли Гименей осыпает розами цепи, которыми связывает двух супругов, возможноли, чтобы они помышляли о их разрыве?

Между тем, в комнате заезжих торговцев Жюстина всемиспособами, впрочем, не осмеливаясь высказаться до конца, убеждала их в близкойопасности. Ее чувствительная и мягкая душа не могла сделать выбор между ужаснойобязанностью привести на эшафот своего Хозяина и столь же ужасной вероятностьюпогубить невинных. Д'Эстерваль, которого уже охватывали описанные выше страсти— застать своих гостей в разгар наслаждения и препроводить их из объятий Венерыв руки смерти — и который с этим коварным намерением всегда подсылал к нимдевушку, дрожал от нетерпения за дверью, сгорал от желания увидеть Жюстину вделе-и внутренне проклинал ее за недостаток средств, употребляемых ею дляискушения путешественников, как вдруг один из них, схватив нашу отважную героиню,повалил ее на кровать, не дав ей времени опомниться.

— О сударь, что вы делаете? — закричала кроткаядевушка. — Какое ужасное место вы нашли для таких дел? Великий Боже! Да вызнаете, где находитесь?

— Что такое? Что вы хотите сказать?

— Отпустите меня, сударь, я вам все открою… Ваша жизньв опасности, выслушайте же меня.

Другой, более хладнокровный, убедил своего товарища забытьна время о похоти, и оба попросили Жюстину открыть тайну, на которую онанамекнула.

— Посреди леса, господа, в разбойничьем логове — вотгде вы хотите заняться такими делами! У вас хоть есть чем защищаться?Какое-нибудь оружие?

— Конечно, вот пистолеты.

— Хорошо, господа, не выпускайте их из рук. Пустьсамозащита больше заботит вас, чем непристойности, которыми вы как будто собираетесьзаняться.

— Слушай, курочка, — сказал один, — ты можешьизъясняться понятнее? Получается, что нам грозит беда?

— Ужасная, сударь, непоправимая… Во имя небаприготовьтесь: вас должны убить этой ночью.

— Вот что, детка, — сказал другой, чей пенящийсячлен только что пытался обследовать тело Жюстины, — скажи, пусть принесутвина и свечей, а завтра мы тебя отблагодарим.

Жюстина спустилась вниз и, открыв дверь, увидела, какД'Эстерваль тискает свою жену: супруги приникли к щели в перегородке, готовясьнасладиться сладострастным зрелищем и возбудиться для злодейства.