Золотая империя - Шеннон Чакраборти

– Я рад, – прошептал он. – И мне жаль. Мне очень жаль, что у меня не получилось сделать все подобающим образом. Мне жаль, что мы не смогли… – Он замолчал, словно оборвав себя на полуслове.

Нари должна была договорить вместо него. Но она не могла, потому что чувствовала, что, если произнесет эти слова, он никогда к ней не вернется. Нари знала, что происходит, когда она осмеливалась иметь надежды и мечты.

Они разбивались на сотни осколков.

Вместо этого она сделала два шага ему навстречу и обвила руками его шею. Она не поцеловала его, чтобы не переступать черту, которую провел между ними Али, но крепко прижалась к нему, обратив внимание на мокрый след, оставшийся на ее щеке. Она не понимала, кто из них плакал.

– Возвращайся, – отчаянно увещевала она. – Договорись с Тиамат. Льсти ее морским змеям или отдайся на милость Себека. Не глупи, не будь безрассуден и не иди на поводу у тщеславия. Дай ей, что она пожелает, Али, и возвращайся ко мне.

– Я постараюсь, – ответил он, дрожа всем телом.

Нари отстранилась и бросила на него горячий взгляд:

– Нет, не постараешься. Ты пообещаешь мне, что вернешься.

Али опустил голову, глядя на нее. Нари ожидала услышать, что он не сможет дать ей это невыполнимое обещание. Что он уже отдал Нари то, чего желала от него Тиамат.

– Обещаю, – прошептал он.

В дверь постучали.

– Зейди, – позвал Ваджед. В голосе старого воина звучала боль. – Пора.

Али отпустил ее и отступил назад, на мгновение переплетя их пальцы.

– А Дэвабад…

– Мы во всем разберемся, – сказала Нари с самой уверенной улыбкой, на какую только была способна, – она до сих пор оставалась непревзойденной лгуньей. Нари сжала его руку: – Мы с Джамшидом и твоей матерью. Не беспокойся о нас.

– Кто посмеет сомневаться в такой команде. – Али коснулся кольца на ее пальце, а затем отпустил ее руки. – Да будет гореть твой огонь вечно, друг мой.

Слезы защипали глаза.

– Ступай с Богом, Али, – ответила она по-арабски. – Мир твоему дому.

Хотя дождь прекратился, на пляже было так туманно и сыро, что Али промок еще до того, как заметил корабль, который снарядил для него Ваджед. Прилив бился о борт дико и ненасытно. Ни звезд, ни луны – только муссонные тучи, слабо подсвеченные небесным светом, который они же и прятали. Океан, обычно такой ласковый, посылал во все стороны фонтаны брызг, когда штормовые волны набегали на берег.

Возвращайся ко мне. Мольба Нари пронеслась у него в голове, вспомнились ее темные глаза, полные слез. Али все еще ощущал ее губы на своих, ее прикосновения, сводившие с ума. Он старался не думать о них. Он принес самые искренние извинения, какие только смог из себя выжать, во время своей последней молитвы, но он был честен с самим собой и со своим Создателем – не было никакого смысла лгать тому, кто знал его сердце досконально.

Но Али боялся, что солгал Нари. Ибо он не видел пути назад.

Без кольца ему едва удавалось сдерживать магию маридов, текущую в его крови. В голове ему слышался какой-то шепот, сырой ветер влек вперед на ниточках влаги. Мокрый песок засасывал сандалии, но Али старался не смотреть вниз. Как и предупреждали, прилив принес с собой гниющие водоросли, разлагающуюся рыбу и что-то, что пахло ужасным, непостижимым образом, как кровь джинна.

Иди сюда, – звал океан, словно бы насмехался. Али готов был поклясться, что услышал смех, и в ответ схватился за зульфикар, страстно желая ощутить в руке что-то знакомое.

Когда они с Ваджедом обогнули корабль, там его ждала мать. Али застыл, но ни Ваджед, ни Хацет не удивились, увидев друг друга. Хацет только скрестила руки на груди.

– Ты действительно думал, что он ничего мне не скажет?

– Да, – ответил Али, бросая взгляд на Ваджеда. – И где же хваленая гезирская солидарность?

– Она меня пугает намного больше, чем ты.

– Я здесь не для того, чтобы останавливать тебя, сынок, – заверила его мать. – Все в моей крови кричит мне попытать счастья, но я знаю, что не имею на это права. Но я не найду себе места, если не попытаюсь помочь.

– Мы заполнили трюм, – объяснил Ваджед. – Все сообща. Джамшид и этот чокнутый ученый тоже предлагали подношения, которые могли бы понравиться Тиамат. Золото, благовония, шелка и слоновая кость.

Чувство вины и благодарности захлестнуло его.

– Тебе не стоило опустошать ради меня половину сокровищницы, – запротестовал Али. – Вам это все может понадобиться на войне.

Хацет шагнула вперед и заключила его в объятия.

– Нет таких сокровищ, которых я бы не отдала за тебя. Я так сожалею о словах, которые наговорила тебе, но не хочу обременять тебя своими сожалениями и горем, родной мой. Просто знай, что для меня большая честь и гордость называть тебя своим сыном.

– Это я благодарен судьбе за то, что у меня есть такая мать. – Али отступил назад, наскоро вытирая глаза. – Каид, ты обещаешь защищать мою семью?

Ваджед коснулся сердца и лба в гезирском приветствии:

– До последнего вздоха, король. – Он одарил Али легкой грустной улыбкой. – Я должен был назвать тебя так хотя бы раз.

– Тогда позволь мне поступить по-королевски и уйти, пока эмоции не взяли надо мной верх. – Море лизнуло ноги Али, когда он шагнул в прибой, а затем взошел на борт. – Если Бог того захочет, я вернусь. Обещаю, – добавил он себе под нос.

А потом Али отвернулся, устремив взгляд на горизонт. На этот раз, когда он призвал воду, он не вздрогнул от боли. Океан вокруг него вздыбился, корабль отчаянно закачался и потянул его в открытое море. Все произошло так быстро, что Али даже не успел взглянуть напоследок на свою мать, когда завеса тумана пролегла между ними. Через несколько мгновений вокруг не осталось ничего, кроме воды: туч, угрожающих очередным ливнем, и моря Тиамат, темного, как индиго.

Плыви на восток, сказал ему Исса. Как можно дальше. Сказано, что она обитает в самых глубоких пучинах океана.

Но «плыть на восток» было легче сказать, чем сделать в темноте муссонной ночи, когда прилив и волны швыряли корабль во все стороны. В отличие от ленивого Нила, из которого, как выяснилось, он произошел, океан сопротивлялся, когда Али тянулся к его потокам в попытке усмирить воду, несущую корабль вперед. Он попытался выровнять штурвал и чуть не сбился с ног, когда волна сильно накренила лодку. Дождь снова усилился, ветер завывал в ушах, корабль стонал, и доски протестующе скрипели.

Шум стоял такой, что Али почти не обратил внимания, когда услышал скрип позади себя, завозившись с парусом, который он пытался отрегулировать.

Пока за спиной не раздался голос:

– Ты все делаешь неправильно.