Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - Владимир Голяховский

— Что же он такое делает? Чудеса какие-нибудь?

— Ой-ой, никаких чудес, вырезает гланды детям больших начальников и богатых людей. Вот и все. Но он очень деловой парень, первым делом после окончания института вступил в партию. Я его спрашивал: зачем тебе нужно вступать в партию? Он поднял меня на смех: «Ты что, ненормальный? У нас с тобой два дефекта — еврейство и беспартийность. От еврейства избавиться невозможно, а вот от беспартийности — очень легко. Это делает еврея менее уязвимым и помогает делать карьеру». Как член партии Гришка не боится получать от родителей своих пациентов большие гонорары, сумел развить богатую частную практику. И всюду завел знакомства, если нужно что достать или что-нибудь устроить, тут Гришка первый мастер.

* * *

Появление в больнице молодой интересной женщины привлекло внимание всех, особенно молодых мужчин. К Лиле присматривались, о Лиле говорили. Сама она свою историю никому не рассказывала, но о ней ходили разные слухи. Она о слухах ничего не знала, а ее единственный друг Рупик Лузаник был по обыкновению в стороне от сплетен.

Как в каждом коллективе, в Боткинской больнице между многими сотрудниками имелись связи, мужчины и женщины заводили романы, на ночных дежурствах мужчины спали с медсестрами или молодыми врачихами, уже солидные врачи имели в любовницах своих помощниц, кто-то ревновал, возникали скандалы, разводы, возникали новые семьи. И все это передавалось и распространялось в сплетнях и пересудах.

Лиля приглянулась терапевту Евсею Глинскому, молодому доктору наук. Он был способным ученым, но характер имел заносчивый, насмешливо-презрительный, считал себя выше других и вдобавок был известен по всей больнице как бабник. Он заметил Лилю в переходе между корпусами, где был маленький буфет. Около буфета всегда стояла очередь, там Глинский обычно пристраивался к какой-нибудь сотруднице и подбирал очередную жертву. Лиля не раз быстро проходила мимо не останавливаясь. Однажды Глинский встал на ее пути:

— Куда вы всегда торопитесь? Постойте с нами.

Лиля с неохотой простояла минут пятнадцать, а он все пытался разговорить ее, делал комплименты:

— Про вас говорят, что вы будущая звезда хирургии.

— Ну, какая я звезда… — Лиле неловко было обсуждать это с незнакомым человеком, ждать еду она больше не могла, а потому сказала, извиняясь:

— У вас, терапевтов, больше свободного времени, а хирургам всегда некогда.

Но знакомство состоялось и потом продолжилось возле «Ленинской палаты».

* * *

Боткинская больница была знаменита тем, что в 1919 году в ней лечился сам Владимир Ленин, вождь Октябрьской революции. Там ему делали операцию, удаляли две пули, застрявшие в левом плече во время покушения на него эсерки Фанни Каплан[105].

В память о пребывании знаменитого пациента в хирургическом корпусе № 2 оставалась мемориальная палата, в которой он провел два дня. Палата была маленькой, около выхода из отделения на лестничную площадку — охране было удобно следить за проходившими. У двери висела мраморная мемориальная доска с бронзовым профилем Ленина, в палате стояла железная койка, на которой он лежал, стоял его бюст, на стене висели копии каких-то документов.

Раз в году 22 апреля, в день рождения Ленина, в коридоре возле палаты устраивали митинг, партийный комитет сгонял на него как можно больше врачей и сестер. Пошла туда и Лиля. В коридоре она встретила Евсея Глинского, Мишу Кечкера и нейрохирурга Мишу Равиковича. Евсей заговорил с ней, улыбаясь заинтересованно:

— А я не знал, что вы такая общественница.

— Какая я общественница? Мне сказали идти, я и пошла… — Лиля даже смутилась.

Евсей снисходительно объяснил:

— И мы не своей волей плетемся, партийные боссы пригнали сюда, чтобы ума набирались.

Все сдержанно хохотнули, Лиля тоже улыбнулась, а Евсей нежно взял ее под руку.

На митинге выступали активные коммунисты, перечисляли, как много Ленин сделал для медицины, за пять лет своего правления он подписал двести декретов по вопросам здравоохранения. В толпе вяло слушали, многим было наплевать, иронический шепот Глинского комментировал Лиле на ухо:

— Нашли, кого благодарить! Он же все здравоохранение разрушил, поставил с ног на голову, национализировал больницы, при нем и зародилась наша сегодняшняя бестолковая социализированная медицина.

После патетических докладов из толпы бережно вывели старушку и объявили:

— Слово имеет Анна Тихоновна, наша гордость, это она ухаживала за Лениным в дни его пребывания в больнице. Это ей он написал записку с распоряжением помочь материально.

За сорок лет после смерти Ленина старенькая медицинская сестра создала в своих рассказах образ Ленина, приближавшийся к чуду явления Христа. Она сама уверовала в это чудо и рассказывала, плача от умиления, как он приехал, как страдал от ран, как всем врачам и сестрам говорил ласковые слова, забывая от любви к ним про свои боли. Закончила она почти истерическим срывающимся выкриком:

— Мы все должны быть верны памяти нашего незабвенного Владимира Ильича, лучшего друга советских медиков? Я счастлива, что судьба моя была увидеть великого Ленина!

В лет момент ее подхватили под руки, чтоб не упала от слабости. Глинский прошептал:

— Ишь ты, она Ленина видела? Хотите анекдот? Молодые женщины во всем мире любят старых мужчин: в Америке — потому что они богатые, во Франции — потопу что они опытны в любви; а в России — потому что они Ленина видели.

Лиля сдержанно засмеялась. Она присела на край стула, из-под короткой полы халата виднелись ее сдвинутые колени. Глинский немедленно на них уставился, она заметила его взгляд, но колен не прикрыла, знала, что у нее красивые ноги и мужчины заглядываются на ее колени.

На обратном пути он пошел вплотную к ней, все время отвлекая ее внимание от остальных. Миша Равикович разглагольствовал:

— Операцию Ленину делали, а кто ее делал, этого не упоминают. Оперировал его немецкий хирург Борхард, которого вызвали для этого из Германии. И инструменты он привез немецкие, даже хирургические перчатки. А своему хирургу не доверили.

Лиля заинтересовалась:

— Почему не доверили?

Глинский обнял ее за талию, притянул к себе, приблизил лицо к ее уху:

— По секрету: боялись, наверное, что свой может его зарезать. Только ты никому не говори.

Лиля поразилась такому слишком смелому жесту и переходу на «ты»:

— А вы откуда знаете?

— Я многое знаю. Могу рассказать, только с глазу на глаз.

* * *

Через несколько дней Глинский после работы дождался Лилю возле ворот больницы: