Польский крест советской контрразведки. Польская линия в работе ВЧК-НКВД. 1918-1938 - Александр Зданович

Особое значение в «прометейской» работе отводилось подготовке офицеров-контрактников. Они набирались из национальной эмиграции и принимались на службу в Войско Польское главным образом для обеспечения национальных центров кадрами военачальников на случай, если бы там произошло контрреволюционное восстание.

В качестве первых офицеров-контрактников в 1921–1923 гг. были приняты грузины. В разные периоды их число в польской армии колебалось от 35 до 80 человек. Так, в 1922 г. по личному распоряжению Пилсудского в польские вооруженные силы на обучение было принято 42 офицера и 48 подхорунжих по контракту. Грузинские военные оставались в подчинении генерала А. Захариадзе — командующего грузинскими вооруженными силами эмигрантского правительства. Грузины проходили курс обучения в нескольких военных школах Польши: Инженерной и Офицерской школах пехоты, Центре обучения автомобильных войск, Высшей военной школе, Военном институте географии, Высшей артиллерийской школе, Школе офицеров и пилотов в Торуни, Корпусе контролеров Военного министерства. Центральной кавалерийской школе. Школе подхорунжих 6-го пехотного полка легионов в Вильно, Центральной школе младших офицеров пехоты.

Перед военным руководством Польши встала проблема определения статуса грузинских военных в связи с необходимостью выполнения 5-й статьи Рижского договора, запрещавшей поддержку организаций, имевших целью борьбу против другой стороны. «Грузинские офицеры, прибывающие в Польшу на обучение, были приняты как служащие демократического грузинского правительства», — значилось в сообщении МИД.

В 1927 г. (на основе обращения президента УНР А. Левицкого от 1926 г.) по контракту были приняты петлюровцы в числе более 30 человек, После этого существовали еще небольшие группы офицеров-контрактников из Азербайджана и Горного Кавказа.

Офицеры-контрактники подчинялись персонально высшим офицерским чинам среди офицеров контрактников своей национальности, а кроме того, экспозитуре № 2, которая решала вопросы о принятии на службу, увольнении или переводе офицера. Офицеры-контрактники принимались на службу в армию несмотря на возражения со стороны высших военных властей Польши, которые боялись, что они займут место соотечественников, не имея соответствующей квалификации и права быть допущенными к мобилизационной работе. Тем не менее благодаря проведению общей линии «прометейской» политики офицеры-контрактники по-прежнему использовались в польской армии.

Агентурная деятельность на территории СССР

В ходе работы с архивными документами польской разведки удалось обнаружить сравнительно небольшой объем данных об агентурной работе экспозитуры № 2 на территории СССР. Это, конечно, совсем не означает, что таковая работа велась с малой интенсивностью. Ведь Советский Союз, как уже отмечалось выше, занимал в планах польской «двуйки» первостепенное место. Скорее всего, оригинальные документы с этими данными в конце 1939 — начале 1940 г. попали в руки немецких и английских спецслужб (что дало им возможность активно и широко использовать в течение всей Второй мировой войны «прометейскую» агентуру в своих интересах). И все же обнаруженные отдельные надежные сведения позволяют составить представление о методах и целях деятельности «прометейской» агентуры польской разведки в советском тылу.

Проводившаяся экспозитурой № 2 агентурная работа в СССР, особенно в 1930–1939 гг., имела в целом иной характер, чем других известных нам подразделений «двуйки», деятельность которых была рассчитана на немедленный результат, то есть на добывание информационных материалов. Об этом свидетельствует дело резидентуры «Грузин» от 1925 г., подчинявшейся реферату «Б-1» (предшественнику позднейшего реферата «Восток») и организованная Шетцелем и Голувко. Во главе нее стоял А. Ассатиани — видный представитель грузинской эмиграции, действовавший в то время в Турции — непосредственно в районе советского приграничья. Чем практически занимался Ассатиани, неизвестно. К его заданиям относились как сбор ценных сведений, так и ведение контрреволюционной пропаганды в Грузии и еще более — «секретная военно-политическая работа» (сигнатура W-22), которая, скорее всего, заключалась в создании диверсионных или же повстанческих организаций.

Как следует из документов[836], восстания на Кавказе в 1924 и 1929–1932 гг., а также движение басмачей были инспирированы эмиссарами-эмигрантами, являвшимися агентами экспозитуры № 2.

На добывание учетных материалов была направлена работа так называемой II секции штаба УНР, созданного в 1927 г. В делах сохранились два доклада украинской разведки от 1932 и 1933 гг. И хотя они не содержат имен агентов, однако же оставляют впечатление, что II секция штаба УНР исполняла функцию приграничной разведки, подобно офицерским постам разведки КОР[837], а ее агентура состояла из перебежчиков, кулаков и т. п. элементов.

Следовавшие один за другим удары советских органов безопасности, как следует из дел экспозитуры № 2, таковыми были ликвидация «Союза вызволения Украины» и организации академика Ефремова на Украине[838], Вели Ибрагимова[839] в Крыму, Султан-Галиева в Татарской АССР[840], Касымова в Туркмении[841], а также происходившие в огне обострившейся классовой битвы сужение и изоляция классовой базы разведки в советских республиках и возможностей этой базы вынудили экспозитуру № 2 и зависимые от нее эмигрантские центры сменить свою тактику.