Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев

Владивосток. 3 мая

Дал решительную директиву в область для практического выполнения тяжелых условий Русско-японского соглашения. Это проба моего авторитета.

5-го выезжает с этой целью комиссия полковника Луцкова. Задача ее не легкая при сложившихся на местах настроениях. По политической линии для подготовки почвы выезжают Уткин и Владивостоков, последний комиссар при мне, юный студент, весьма старательный, но недостаточно опытный работник.

Доклады с мест из Сучана и Хабаровского района внушают тревогу. Везде нехорошо. Крестьянство на переломе. Партизаны деморализованы – вожди проявили себя не особенно талантливо. Так, у Хабаровска, несмотря на полное превосходство русских в силах, победа на стороне японцев.

Город и население сильно пострадали.

Начинают отделяться анархические шайки: Савицкого – на Сучане, Гурко и Смирнова – в районе Имана. С этими придется иметь дело и коммунистам.

Скрепя сердце первым поехал на американский дредноут South Dakota. Адмирала Клевса не застал. Условились увидеться завтра утром. Заезжал к командующему японской эскадрой адмиралу Кавахаре на «Хизен» – наш бывший «Ретвизан» – тяжелое напоминание о днях Цусимы 1905 года305.

«Хизен» принимал участие в событиях 4–6 апреля, особенно в разоружении наших военных судов. Это, как и самое появление бывшего русского корабля во Владивостоке, расценивалось как акт явного, подчеркнутого торжества грубой силы.

Не без волнения поднялся я по трапу на борт стального чудовища, блиставшего чистотой и всеми признаками суровой корабельной дисциплины. Я невольно обернулся налево: там, чуть возвышаясь над водой, стояли пять крошечных, давно не ремонтированных миноносцев. Они были разоружены… На «Бойком» мирно сушилось убогое матросское белье…

Стиснув зубы, вошел в адмиральскую каюту. Там, как и на всем корабле, казалось, реял еще дух русских моряков, свершивших безумно отважный, почти легендарный поход и вместе с флотом нашедших себе могилу в пучинах Японского моря.

С уст срывалось проклятие… Я почувствовал на себе острый взгляд пары загадочных темных глаз. Передо мной, любезно улыбаясь, стоял адмирал Кавахара.

Надо было вести «тонкую» беседу. Как в кабинете генерала Оой я был командующим без войск, так и здесь я командующий морскими силами без флота. Это придало мне бодрости, и мы начали беседу. Адмирал уверял меня, что все они очень хотят мира и что мы косвенно мешаем этому.

Я ответил, что мы всегда были не только за мир, но и за явно выраженные намерения. Расстались весьма дружелюбно.

Поехал прокатиться за город. Только там, среди чудесной природы, несколько отошел от визитов. Но «положение обязывает» – ничего не поделаешь! Это крест власти.

Военный совет совсем растаял – остался один Линдберг. Нужна радикальная реорганизация.

На вечернем заседании правительства управляющий ведомством продовольствия жаловался на отсутствие предметов снабжения и на хаос в его ведомстве.

Сочлены Медведева по пятерке тянут в отставку – устали от непривычной работы.

Владивосток. 11 мая

Провожали начальника английской военной миссии генерала Блера. Миссия сокращается на нет. Центр руководства переносится на Токио. Были все представители иностранного командования и несколько, по-видимому, русских офицеров в весьма странной форме.

Один из них обратился к моему адъютанту Аничкову, молодому артиллеристу, с замечанием, как он может служить здесь, «когда генерал (то есть я) ходит не в форме».

Аничков на это очень толково ответил: «Здесь-то служить можно, а вот вы, русский человек, кому служите и что у вас за форма?»

Заезжал заместитель английского высокого комиссара господин Ходжсон, любезно выражал готовность к установлению прочных экономических сношений.

Был полковник Исомэ. Японцы опять произвели большое самоуправство. Вооруженная команда их явилась в цейхгауз инструкторской школы на Русском острове, потребовала выдачи обмундирования. На заявленный протест обычный ответ, что это недоразумение, а такие недоразумения происходят почти каждый день. Обещали, что все забранное будет возвращено.

Пользуясь случаем, и наши в суматохе кое-что припрятали. Дисциплина падает: ее разъедают и справа и слева. Воровство отчаянное.

Вчера рота 10-го полка решила делить казенные вещи и деньги. Политических уполномоченных в таких случаях налицо не оказывается. Передал о предании суду.

Исомэ интересовался вопросом о Забайкалье. По его словам, японцы «не могут выбросить за борт Семенова».

Со стороны иностранцев, и главным образом японцев, проявляется интерес к эксплуатации огромных грузов, находящихся во Владивостоке. Приехал крупный японский финансист Икеда.

Сибирские маслоделы жалуются на реквизицию их опиума, намекают на большую заинтересованность в этом вопросе социалистов из Бюро финансово-экономического совета и комиссии по ликвидации грузов. В последней особенно неблагополучно.

Местное «Слово» всех пугает «моими попытками» сформировать свой кабинет.

Генерал Оой выпустил декларацию, приветствующую примирение японских войск с советскими войсками в Иркутском районе306. Видимо, там большевики иные, нежели здесь, в Приморье. Общий тон декларации – необходимость установления дружеских отношений и экономического сотрудничества. Обособленным остается вопрос о Николаевске-на-Амуре307; в этом вопросе, видимо, не обойтись без новых осложнений.

Владивосток. 14 мая

В Раздольном и Никольск-Уссурийске ожесточенная война между начальниками гарнизонов, старыми кадровыми офицерами и политическими уполномоченными. В Раздольном, оказывается, служили панихиду по бывшему императору Николаю II. Представители политбюро вне себя. Послал произвести в обоих пунктах расследование. На это уходит добрая половина времени. Огонь и воду объединить трудно.

Были англичане майоры Марсден и Денлоп. Первый состоит при штабе генерала Оой, но это не мешает ему, по его выражению, «быть справедливым». Марсден еще молодой офицер, довольно осторожен, состоит помощником военного агента в Токио генерала Вудрофа.

Он предложил мне довольно лукавый вопрос: сносимся ли мы с нашими посольствами в Токио и Пекине?

Собирал штаб – высказал свой взгляд на политическое положение и на мое понимание штабной работы.

Интендант жаловался, что его атакуют требованиями милиция и всякие другие учреждения, не имеющие ничего общего с военным ведомством, между тем запасы не пополняются.

Вообще вопросы снабжения усложняются. Сегодня китайцы заявили, что за хлеб, купленный в Маньчжурии, они желают получить даже и не иены, завоевавшие право гражданства на Дальнем Востоке, а серебро или золото.

Долго в частном порядке беседовал с начальником штаба генерала Оой – генералом Инагаки. Разговор все время около Забайкалья и Семенова. Японцы ищут компромисса. «От скорейшего создания буфера зависит наш уход из Сибири. Мы хотим домой». Я сочувствовал этому естественному стремлению.