Учитель - Филип Жисе

Мгновение спустя старик был совершенно спокоен, с интересом поглядывал на камеру и ждал начала съемок. Марина повернулась к Олегу и спросила о готовности камеры. Олег в ответ поднял вверх большой палец.

— Вот и чудесно, — сказала Марина и посмотрела на старика. — Готовы?

— Готов, — кивнул старик.

Девушка поправила микрофон на блузке и сказала:

— Тогда можем начинать.

* * *

Съемка планировалась не больше чем на тридцать минут, получилось — более часа. Отведенное для съемки время пробежало быстро, но на него никто не обратил внимания. Марина задавала вопросы, Александр Петрович отвечал. Старик рассказывал о своей жизни, о болезни, о своих странствиях, о Шарике и, конечно же, о жизни сердцем. Для старика это был один из тех удивительных моментов, когда на него снисходило некое вдохновение, мысли текли плавно, слова говорились увлеченно и вдохновенно. Раз или два старик смахивал слезы с глаз. Не раз тянула руку к своим глазам и Марина. Переснимать ничего не переснимали. Все отсняли за один раз.

Когда же съемка закончилась, лицо старика сияло от счастья, на сердце было легко и радостно. Старик был доволен собой и горд. Он чувствовал, что сделал великое дело, дело, которое способно изменить мир.

Старик попрощался с Мариной и Олегом и покинул комнату. У выхода из ресторана его ждал Николас.

— Ну, как? — улыбнулся Николас. — Рассказывайте, учитель.

— А что рассказывать? — пожал плечами старик. — Все прошло хорошо. Даже переснимать ничего не пришлось.

— Великолепно! — воскликнул Николас и рассмеялся. — Сегодня вы сделали огромный вклад в дело популяризации жизни сердцем. Это событие надо отпраздновать.

— Разве что чаем на ночь, — улыбка тронула губы старика.

— Чаем здесь не обойтись, учитель. Вы как хотите, а мы со Светланой отметим это событие бутылочкой хорошего французского вина. Идемте, зайдем на студию за Светланой, она просила зайти за ней, когда вы освободитесь. Заберем Светлану, заедем в маркет, скупимся и устроим дома праздник.

Старик улыбнулся и двинулся за Николасом на улицу, думая о том, что он уже и забыл, как выглядит его родной дом. Вспомнив о родном доме, старик понял, как сильно соскучился за родными, за Любашей, Сашкой и Пашей, за внуками Витькой и Валеркой. За всеми! Надеются ли они его еще увидеть? Вспоминают ли они о нем? Вспоминают ли о том сумасшедшем старике, который бросил семью ради неуемного желания рассказать людям об истине, неких знаниях, способных изменить человеческую жизнь, наполнить ее настоящим счастьем и удовлетворением?

— Не пора ли вернуться домой? — подумал старик, покидая здание ресторана.

Прохладный вечерний воздух приятно овевал тело. Легкий ветерок шевелил волосы на голове. Старик запрокинул голову и посмотрел на небо. Тысячи звезд усеяли ночное небо и среди них, словно гений среди невежд, красовался, подернутый белесой дымкой, бледный диск луны. Было в нем что-то притягательное, зовущее, нечто обещающее умиротворение и отдых от мирских сует.

Старик улыбнулся и последовал за Николасом. Через несколько минут они были возле студии. Николас позвонил Светлане и сообщил, что они ее ждут у входа в студию. Девушка не заставила себя долго ждать, быстро спустилась, поздравила старика и сообщила, что передача с участием Александра Петровича выйдет в эфир завтра — утром и вечером в повторе.

Старик лишь улыбался, чувствуя, что еще немного и расплачется от переполнявшего его сердце счастья. Сопровождаемый Николасом и Светланой старик направился к машине Светланы, припаркованной на стоянке перед зданием студии.

Светлана уже была в салоне машины, Николас со стариком также собирались присоединиться к ней, когда чей-то окрик заставил старика обернуться.

— Александр Петрович! — донеслось до старика.

От серого део-ланос, припаркованного неподалеку от машины Светланы, отделился среднего роста темноволосый мужчина в джинсах и тенниске.

— Здравствуйте, Александр Петрович, — поздоровался мужчина, приблизившись к старику. — Вы меня не узнаете?

— Здравствуйте, — сказал старик и внимательней посмотрел на мужчину.

Что-то в этом мужчине старику показалось знакомым, то ли походка, то ли внешность, то ли лицо. Да, именно лицо! Приятное волевое лицо с едва показавшейся щетиной на подбородке и скулах. Старик был уверен, что уже видел этого мужчину раньше, только вот память проказница, он не мог вспомнить где и когда.

— Простите, — улыбнулся старик. — Ваше лицо мне кажется очень знакомым, но я не могу вспомнить при каких обстоятельствах я мог вас раньше видеть.

Мужчина не спешил раскрываться. На лице его сверкала широкая улыбка. Казалось, ему доставляло удовольствие видеть, как мучается старик, пытаясь воскресить старые воспоминания. Старик же запустил руку в бороду и вглядывался в старика с таким усилием, словно пытался убедиться, а не из золота ли сделан человек, стоявший перед ним. За последние месяцы старик повстречал стольких людей, что теперь вспомнить одного из них для него было все равно, что найти булавку в стоге сена.

— Нет, я не могу вас вспомнить, — старик покачал головой и улыбнулся.

— А я вас, Александр Петрович, никогда не забуду, — сказал мужчина и выпалил мгновение спустя. — Владимир. Борисполь.

Старик напряг память. Брови сомкнулись над переносицей. Борисполь. Как давно он был в Борисполе. Казалось, это было еще в прошлой жизни. Старик заглянул в глаза мужчины, смеющиеся и смышленые. Ну, конечно же! Владимир! Тот самый Владимир, которого старик…

— Как же вы изменились, — пробормотал старик, не веря своим глазам. Мог ли он узнать в этом солидном и ухоженном мужчине того алкоголика, которому когда-то помог добраться домой. — Владимир, — улыбка появилась на лице старика, а в глазах заблестели слезы. — Тот самый Владимир.

— Да, Александр Петрович, тот самый Владимир, который благодаря вам получил второй шанс на жизнь, — старик заметил, что не он один любитель поплакать; глаза Владимира странно заблестели в свете вечерних фонарей. — Владимир, который когда-то был конченым алкоголиком, нерадивым отцом и неблагодарным мужем, и который таким бы и остался, если бы не один странный старик, решивший спасти пропащую душу из ада, который она сама себе и создала, — Владимир смахнул с глаза слезу. — Да, Александр Петрович, я — это то самый Владимир.

— Теперь вы не такой, каким были прежде, — сказал старик. — Я чувствую это и более чем уверен, что ваши жена и дети сегодня могут гордиться вами. Ведь это так?

— Так, Александр Петрович, — смущенная улыбка появилась на лице Владимира. — Многое изменилось с того времени. Очень многое… Вы тоже изменились, Александр Петрович. Я едва узнал вас. Вашей бороде могут позавидовать многие мудрецы древности… И,