Учитель - Филип Жисе

быть счастливым человеком, человеком, который искренне радуется жизни и который получает от нее удовлетворение.

— Удивительный вы человек, учитель. Иногда думаю: и зачем вам это надо? Другой бы на вашем месте думал бы только о себе, вы же думаете о целом мире.

— Я чувствую себя счастливым, когда делюсь с людьми знаниями. Это приносит мне удовлетворение. К тому же, заботиться о своем доме — это наша обязанность. Я хочу, чтобы наш мир был светлым местом, подобием библейского эдема, где люди и животные живут в мире, где нет места войнам и смертям, ссорам и зависти. Я понимаю, что этот мир кажется слишком идеальным, чтобы существовать на самом деле, но разве стремиться к совершенству не значит в какой-то мере стремиться и к идеалу. Неважно, что никто не знает, каким должен быть этот идеал. Важно только само стремление, движение к высшей цели, к чему-то более великому, чем то, что существует в мире сегодня. Ведь если мы, люди, существа, наделенные безграничным потенциалом, не будем этого делать, тогда кто же вместо нас это сделает? Вот эта бессловесная тварь или ей подобные? — старик указал на кошку, урчащую на его животе. — Если этого не сделает человек, тогда этого никто не сделает.

— А вы не думали, учитель, что может не надо никуда стремиться, может никаких идеалом и не существует, что все эти идеалы — всего лишь наши фантазии, иллюзии, которыми мы питаем себя от безделья, желания хоть как-то разнообразить свою жизнь? Что-то наподобие похода в кино или просмотра телевизора, только более сложного варианта времяпрепровождения.

— Если бы все наши стремления были иллюзиями, тогда бы мое сердце молчало, а не побуждало все время двигаться вперед. Сердце не создает иллюзий в отличии от разума. Если оно к чему-то стремиться, значит и нам не следует сидеть сложа руки, бессмысленно расходуя жизненное время. Наша жизнь целенаправленна, мой друг. Стремление к чему-либо заложено в нашей природе и если не стремиться, тогда зачем жить? Без стремления жизнь была бы скучна и однообразна, по крайней мере, для меня.

— Согласен, учитель, — сказал Николас. — Даже Дуня стремиться к еде, когда проголодается, что уж говорить о человеке.

Услышав свое имя кошка подняла голову и посмотрела на Николаса, затем соскочила на пол и принялась вертеться у его ног.

— Пойду, дам ей чего-нибудь, — сказал Николас, направляясь на кухню. — Интересно, кошки хоть когда-нибудь наедаются? Или им, как и людям всегда все мало?

Николас вышел из комнаты. Кошка подняла хвост и бросилась за ним, то и дело, издавая мяуканье.

Старик поднялся с дивана, оделся и убрал после себя постель. Подойдя к двери балкона, он выглянул на улицу: белесо-голубое небо было безоблачным, ветра не было. Вдалеке, окруженный кольцом многоэтажек, блестел в лучах солнца купол церкви. День обещал быть жарким. В квартире было душно, и старик открыл балконную дверь, чтобы впустить немного свежего воздуха. Но, пожалуй, лучше не стало: теплый, прогретый солнцем, воздух нисколько не освежил помещение. Старик подошел к столу, на котором лежала рукопись, и взял тетрадь в руки. Пролистав ее, он улыбнулся и положил назад. Глядя на листы тетради, исписанные кривым почерком, старик почувствовал, что рукопись почти готова. Работа над ней близилась к завершению, как и его странствия. Старик чувствовал это. Откуда появилось это чувство он не знал, да и не горел желанием узнать. Для него было достаточно того, что это чувство существует и оно говорит ему, что вскоре он сможет отдохнуть. Было ли это предчувствие скорой смерти? Старик был уверен, что нет. Скорее это было предчувствие скорого отдыха.

Старик вытер со лба пот: на улице было жарко, жарко было и в квартире. Старик подумал о том, что холодный душ ему бы не помешал. С этими мыслями он и направился в ванную.

* * *

— Ну как вы готовы, Александр Петрович? — спросила Светлана, едва успев переступить порог квартиры.

Старик сидел на диване и разговаривал с Николасом. Дуня лежала на коленях Николаса и спала. Часы на стене показывали 17:35.

— Как бывший пионер могу сказать, что всегда готов, Светлана, — старик улыбнулся и поднялся с дивана.

— Замечательно. Тогда поехали, у нас мало времени, а сделать предстоит еще ой как много, — сказала Светлана, но заметив Дуню на коленях Николаса, девушка навесила на лицо маску удивления и воскликнула:

— Что я вижу! Дуня на коленях у Николаса! Ники, ты нашел себе новую подружку?

— Какая наблюдательность, — ухмыльнулся Николас. — Но скорее это не я ее нашел, а она меня нашла. А тебе что завидно? — Николас расплылся в улыбке.

— Было бы чему завидовать, — равнодушие появилось на лице Светланы. — Едемте, Александр Петрович, а Николасу, наверное, лучше здесь остаться. Пусть еще порадуется кошке на коленях. Будь я на его месте, меня бы радовали девушки на коленях, но никак не кошки. Странные однако парни пошли. Кошек с когтями не боятся, а от беззащитных девушек бегут.

Николас снял с коленей кошку и положил ее на диван, после чего поднялся на ноги и улыбнулся.

— Вот такие вот мы парни.

— Я заметила, — вздохнула Светлана, поворачиваясь к старику. — Вы со мной согласны, Александр Петрович? Современные парни какие-то пугливые. Не то, что раньше были. За девушками и в огонь, и в воду могли броситься. Вот скажите мне, Александр Петрович. Вы бы бросились за девушкой в огонь?

— Бросился бы, — улыбнулся старик, одевая на ноги шлепанцы. — Только вот зачем?

— Ну, как зачем? А как же любовь? Разве из-за любви не стоит приносить жертвы?

— Истинная любовь не требует никаких жертв. Любовь — это созидающее чувство, оно не приемлет боли и страданий, даже во имя себя.

— Александр Петрович, ну, что вы такое говорите? Если парень и девушка любят друг друга, разве они не пойдут на жертвы, чтобы доказать свою любовь? Ведь когда любишь, ты не просто готова, а хочешь жертвовать, хочешь отдать себя всю любимому человеку. Ведь это же и есть настоящая любовь, жертвовать собой ради другого.

— Я думаю совершенно иначе, — сказал старик. — Может так любят те, кто любит разумом, но те, кто любит сердцем, делает это совершенно иначе. Любовь — это творение, а не страдание. Истинная любовь — любовь, которая рождается в сердце — не приемлет страданий, ведь страдания обрекают человека на мучения, тем самым разрушая его. А то, что разрушает не может быть любовью. Когда