Пробуждение - Тина М. Дженкинс

— Где же второй ныряльщик? — услышал Нат вопрос какого-то репортера, и хотя Карлос объяснил, что они пересадили его на другую лодку, это только подстегнуло любопытство журналистов.

— Где он? Мы хотим его видеть! На какую лодку вы его пересадили?! — раздалось сразу несколько голосов.

Поняв, что, сидя в каюте, он только оттягивает неизбежное, Нат решился на отчаянный шаг. Выбравшись из каюты, он прокрался на корму и перепрыгнул на причал. Нат уже почти миновал толпу и собирался броситься наутек, когда какой-то мальчишка показал на него пальцем и воскликнул:

— Глядите, вот он!

Несколько человек обернулись к нему, и Нат быстро сказал:

— Говорят, здесь поймали гигантского кальмара. Вы не скажете, где он?

— Этого типа показывали по телику, — сказал мальчишка. — В новостях!

— Кого?! Где?! Да ведь это же тот самый!

Но Нат не стал дожидаться, пока его во всеуслышание назовут «человеком из холодильника». Прижимая к груди драгоценные документы, он промчался по причалу и понесся вверх по лестнице. Толпа ринулась за ним, и хотя Нат бегал теперь намного быстрее, чем раньше, он отнюдь не был уверен в исходе этой сумасшедшей гонки. Вот остался позади мемориальный парк, и впереди выросла высокая стена. Перелезть через нее Нат не успевал, поэтому он остановился и повернулся к преследователям лицом.

В следующую секунду что-то с силой ударило его в висок, и он, пошатнувшись, повалился на землю.

Последним, что Нат почувствовал, было несколько увесистых пинков; потом все провалилось во мрак.

75

— Улыбочку, парни! Я снимаю вас для истории. Каждое ваше чертово движение! — сказал какой-то человек над самой его головой.

Нат пришел в себя от острой боли в ребрах и попытался открыть глаза, но они оказались залиты кровью. С трудом разлепив веки, он увидел, что его драгоценные фотографии разлетелись по всему парку. Они были ему дороже, чем собственная жизнь, и Нат попытался подняться, но снова повалился на землю, сраженный ударом ноги в грудь.

— Прекрасно! — проговорил тот же голос. — Имейте в виду, офицер, я собираюсь подать на вас жалобу. Уверен, дело закончится судебным разбирательством. Вы и оглянуться не успеете, как окажетесь на скамье подсудимых. Кстати, как ваши имя и фамилия?

— Да пошел ты!

— Согласно закону, вы обязаны мне представиться.

— Пошел к дьяволу, я сказал!

— Мое имя Дэвид Парк с, офицер. Я адвокат. Что касается вас, то вы только что совершили самую серьезную ошибку в своей жизни. Этот человек — мой клиент, и я сам назначил ему встречу в этом парке.

«Я не собирался ни с кем встречаться, — подумал Нат. — Кто этот человек? Что ему нужно?»

Полицейский или охранник прошипел с ненавистью:

— Это же тот… доктор! Только взгляните на его шею.

— Вы ошиблись, офицер. Этот шрам — след, оставшийся на шее моего клиента после попытки удушения, жертвой которого он едва не стал. Вы должны отпустить его немедленно! Имейте в виду, я близко знаком с окружным прокурором Диком Мюрреем, поэтому если вы попытаетесь хотя бы пальцем коснуться меня, моей камеры или этого человека, вы окажетесь в таком дерьме, что вам ввек не отмыться.

О чудо! Патрульные отпустили Ната, но подняться он не мог — голова кружилась, к горлу подкатывала тошнота.

— Вам должно быть стыдно, — сказал человек, назвавшийся адвокатом, и помог Нату встать. — Вы превысили пределы ваших полномочий, и вам это отлично известно.

— Как тебя зовут?! — рявкнул офицер над самым ухом Ната, но он ничего не ответил. Сейчас он не помнил даже собственного имени.

— Я вас предупредил, — с угрозой сказал адвокат.

— Черт с вами… Убирайтесь отсюда! Ну?! — решительно пролаял офицер.

Нат опустился на четвереньки и, стерев с глаз кровь, начал торопливо собирать измятые, истоптанные фотографии. Адвокат с миниатюрной цифровой камерой в руке помогал ему. Потом он бережно взял Ната под локоть и быстро вывел из парка к площадке, где стояла его машина.

— Лезь внутрь. Быстрее! Не оглядывайся, — шипел адвокат. Когда он попытался выехать со стоянки, Нат заметил, что у него дрожат руки.

— Спа…сибо, — пробормотал Нат, когда парк остался позади и машина понеслась по улицам Лос-Анджелеса.

— Стоит показать им камеру, и они становятся шелковыми! — хвастливо сказал адвокат. — Особенно если они совершают настоящее правонарушение.

— Вы действительно адвокат или… Кто вы?

— Меня зовут Фред Арлин, и я — репортер. Это я написал ту статью о тебе.

— Остановите!

— Что?

— Остановите машину. Я хочу выйти.

— Но ведь я тебя спас!

— Вы меня погубили. Это из-за вас за мной охотятся! Из-за вашей статьи!

По лицу репортера скользнуло какое-то странное выражение. Можно было подумать — ничего подобного ему и в голову не приходило.

— Как вы меня нашли? — спросил Нат, пытаясь на ходу открыть дверцу, и Фред сбавил скорость.

— Послушай, Нат, я ищу тебя с тех самых пор, как ты удрал из филиала «Икора» в Фениксе. Тебя видели в Лос-Анджелесе. Потом я узнал, что ты зарегистрировался в «Шато Мормон» под чужой фамилией. Кстати, тебе не кажется, что «Джон Смит» — это уж слишком?

— От кого вы это узнали?

— От моего источника.

На мгновение Нат задумался, не могла ли Персис быть этим самым источником, но потом решил, что вряд ли.

— Но когда я сюда добрался, ты уже выписался, и я снова потерял твой след. Тут я услышал, что в гавани поймали гигантского кальмара, и поехал сюда, чтобы написать статейку для местных новостей. А тут — ты! Удивительное совпадение, не правда ли?

— Вы погубили мою жизнь, Фред. Погубили окончательно. Уж лучше бы вы не спасали меня сегодня.

— Не надо отчаиваться, Нат. Постарайтесь лучше успокоиться, и давайте поговорим. Мне кажется, у меня есть кое-какая информация, которая должна вас заинтересовать. Больше того — я уверен, что могу вам помочь. А помощь вам нужна, правда?

— Я не убивал тех четверых.

— Я знаю.

— Откуда?

— Быть может, я не самый башковитый репортер в Штатах, но я вполне могу себе представить, на что способна такая корпорация, как «Икор».

76

Они пересекли горы Санта-Моника у Топаны и выехали на старое шоссе Пасифик-кост. При виде моря Нат почувствовал, как в его груди просыпается ностальгическое чувство. Несмотря на многочисленные опреснительные заводы, усеявшие побережье, оно по-прежнему было прекрасно и сверкало, точно живое.