Книга тьмы - Марина и Сергей Дяченко

— Грустно… Альбина, а улыбаться вы еще можете?

— Зачем? — Она изобразила улыбку, но тут же убрала ее с лица. — Вы сами-то сегодня обедали? Если нет, помогите открыть банки, пока я режу хлеб, и присоединяйтесь к нам.

— Заметано, — так же устало усмехнулся Тихий, присел на ближайший табурет и, взяв нож, принялся вскрывать консервы.

— Новых больных в укреплении нет? — не отходя от Максика, поинтересовалась Анна.

— Пока Бог миловал, — ответил Тихий, передавая открытую банку Альбине. — А вам я все же посоветовал бы подкрепиться, хотя бы ради этого… друга. — Он кивнул в сторону кровати.

Анна промолчала, но когда ей в руки сунули бутерброд с рыбой, все-таки принялась есть, правда, как-то безразлично и тупо, словно выполняя неприятную работу.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Альбина, приняв от Тихого еду.

— Отдохнуть бы вам… Так что, я могу вам чем-то помочь? Пусть я не врач, но в микробах и медикаментах кое-что кумекаю… Считайте, что я могу исполнять обязанности фармацевта. Нуждаетесь в таковом?

— Не знаю… спросите у Рудольфа, — растерялась Альбина.

— Ваша помощь может нам пригодиться, — машинально пережевывая остатки бутерброда, проговорила Анна.

«Все же изменения есть, — думала она, вглядываясь в связанное тельце. — Точно есть… вот только бы понять, в какую сторону!»

* * *

В это время Эльвира, сидя в фойе, «допрашивала» только что прибывшего новичка. Это был плечистый мужчина лет сорока пяти, с вытянутым подбородком, сильно нарушавшим пропорции лица и придающим ему упрямое и грубое выражение.

— И вы говорите, что ваша группа уничтожила около двадцати констрикторов?

— Да.

Новичок, казалось, не знал, куда пристроить руки: он то сплетал их на груди, то складывал за спиной, то позволял им свободно свисать вдоль тела, чтобы еще через секунду зацепиться большими пальцами за пояс брезентовых штанов.

— И вас ни на секунду не остановило то, что, быть может, эта болезнь относительно легко излечима?

— Послушайте… — Его лицо болезненно скривилось. — Мы просто защищались и защищали… Ну, вообще… Кто станет в такие моменты думать? Они — душат, мы — стреляем. Я стрелял… Я не думал, что все в такое выльется… Просто не думал. Вот…

К ним незаметно подошел Тихий, видимо, желая что-то сообщить журналистке, но остановился чуть поодаль и принялся внимательно прислушиваться к разговору.

— Я и сам не могу объяснить, как это называется, но вместе со всеми я становлюсь словно сумасшедшим… Я никогда в жизни не стал бы делать в одиночку того, что делал в компании. Может, это тоже болезнь, не знаю… Я словно растворился в общей ненависти… и мы убивали. Если бы не те дети… Я говорю невнятно, да? Так вот, я пришел в себя только тогда, когда дошло до убийства нормальных, здоровых людей. Среди них… точнее, в той квартире были дети, и тогда мы передрались между собой… Тот парень, что привел нас туда, «поплыл», кто-то — уже не помню кто, да я и не всех знал в нашей компании, — выстрелил в него, другие начали защищаться. Это было… У меня нет слов! Но я опомнился от этого ужаса, понял, что не обязан идти за ними… Нет, снова не так… В общем, нужно было выбирать, кто с кем и против кого, потому что пошел разброд. Пока все дрались друг с другом, я схватил за руку старушку — там была старушка, я не говорил? — и потащил ее к выходу. Ее и детей… Нам в спины начали стрелять, потом кто-то ударил меня по голове — и больше я ничего не помню… Очнулся среди трупов. Куда делись дети — не знаю, может им повезло, а бабуся рядышком лежала… Потом я вспомнил об укреплении и пошел его искать. Пока что меня отсюда не прогнали… Может, и оставят.

— Насчет этого не беспокойтесь, — пообещала Эльвира. — Но я прошу вас еще раз повторить всю эту историю помедленнее: как вы охотились на констрикторов, где проходила ваша группа, встречали ли вы другие подобные формирования — и так далее…

— Я не уверен, что помню все… Повторяю, я был не в себе.

— …И рождает чудовище-страх, — неожиданно раздался за его спиной тихий отчетливый голос, заставивший собеседников замереть от странного, почти мистического холодка, — другое чудовище — толпу… Но и толпа не бесплодна…

Тихий — пророк и клоун — говорил одновременно в шутку и всерьез, улыбаясь и плача.

— Вы… — испуганно выдавила из себя Эльвира, уставившись на него. — Так и заикой можно стать!

— Можно, — согласился Тихий, — и не только заикой. Еще можно стать частью толпы…

— А вы кто такой? — отвисла громадная нижняя челюсть.

— Это наш пророк, — мстительно произнесла журналистка.

Бывший охотник на зомби посмотрел на Тихого с уважением.

— …Вы били чудовищ, и в какой-то момент кто-то из вашей компании крикнул: «Бей жидов, армян!» Или нечто подобное, — серьезно посмотрел тот на новичка. — Так?

— Да. Но откуда вы?..

— Это не пророчество. Просто так было и всегда будет. У меня было время подумать над этими проблемами. Очень много времени. — Тихий подмигнул Эльвире. — И я понял, как просты некоторые самые сложные явления. Один человек — это сложно, но если собрать в кучу массу народу, она окажется намного проще, чем каждый человек в отдельности. Поэтому у нас и вредно быть… пророком.

— Вы знаете, — прищурилась журналистка, — у вас, конечно, есть право говорить загадками, но у меня нет времени на их разгадывание. Что вы хотите этим сказать?

— То, что нас всех уже долгие годы намеренно старались превратить в толпу. Вначале — благополучием, затем — скукой… Только у страха сгонять людей в кучу всегда получалось лучше, и всегда находились те, кто этим пользовался. Хотя… стихийных уличных подстрекателей еще можно как-то оправдать, они сами живут звериными инстинктами… В отличие от тех, кто создал эту ситуацию в целом.

— О чем это вы? — спросила Эльвира.

— Бросьте! Вы и сами наверняка уже догадываетесь. Эта эпидемия — не случайность. Для этого накопилось слишком много «странных» фактов вокруг нее. Но поскольку никаких реальных доказательств у меня нет, лучше я сразу попрошусь в психи, разумеется, в тихие — с правом на свободную прогулку.

— А… — Бывший охотник попробовал что-то сказать, но запнулся: нужная мысль покинула его.

— А что касается вас, — повернулся к нему Тихий, — то здесь типичный случай. Убийство страшно тем, что однажды можно не остановиться. Развязать себе руки легче, чем связать. Для второго действия обычно нужна помощь извне, а принять ее наверняка не захочется. Не верите — могу принести веревку… А вообще, милая мадам Светлая… Э. Светлая, — уточнил он с иронией, ставшей уже обычной для его обращения к журналистке, — Я вас искал. В медпункте для вас есть кое-какие новости.

* * *

— Стрелять буду! — крикнул Артур, уворачиваясь от очередного камня.

Прыгали в прицеле лица. Среди них становилось все меньше мужских — быть может, почуяв его слабинку, вперед выступили женщины. Одичавшие, разъяренные, готовые на все…