Зовите меня Джо - Пол Андерсон

Ночь была ясной и холодной. Мы смотрели на притаившийся внизу город, на бегущие огни, вспышки причудливо завивающегося света, на черную блестящую гладь Мичигана; казалось, за озером угадываются бескрайние белые равнины. А наверху, изогнувшись, застыло бездонное небо, где грозно ощерилась Большая Медведица и шагал по Млечному Пути Орион. Не часто увидишь такое величественное в морозной неподвижности зрелище.

– В конце концов, – продолжая разговор, сказал Майклс, – я знаю, что говорю.

Я пошевелился в своем уютном кресле. Слабый огонь в камине бросал в комнату колышущиеся тени, и леденящий звездный свет, пожалуй, не менее ярко освещал ставшие чужими предметы. Я усмехнулся.

– Вы там лично побывали?

Он повернул ко мне застывшее лицо.

– А как вы поступите, если я отвечу «да»?

Я отпил из бокала.

– Предположу, что у вас есть основания так говорить, и буду надеяться, что вы мне их откроете.

Он криво улыбнулся.

– О, ради бога, я тоже с этой планеты… И все же… и все же небо безгранично и непостижимо. Не изменится ли человек, вышедший к звездам? Не изменится ли Земля?

– Продолжайте. Вы знаете, я люблю фантазировать.

Майклс смотрел в ночь, будто не слыша меня, и вдруг резко повернулся и осушил бокал.

– Хорошо, – произнес он внезапно хриплым голосом, и акцент прозвучал как никогда сильно. – Тогда я расскажу вам сказку. Это мрачная сказка, ледяная, и советую вам не принимать ее близко к сердцу.

Я затянулся замечательной сигарой из его коробки и приготовился слушать.

В наступившей тишине он сцепил за спиной руки и, опустив голову, несколько раз прошелся у окна, потом наполнил бокал и сел рядом со мной. Его глаза смотрели на картину – угрюмое тяжелое переплетение красок, – которую никто, кроме него, не любил. Казалось, она придала ему уверенности, потому что он наконец решился.

– В далеком-далеком будущем существует некая цивилизация. Не стану вам ее описывать, это бесполезно. Представьте, что вы попали во времена строителей египетских пирамид: попробуйте рассказать им про вот этот город. Дело здесь даже не в том, что они вам не поверят; конечно, не поверят, но не это главное. Они вас просто не поймут. Весь ваш рассказ покажется им бессмыслицей. А жизнь наших современников, их работа, мысли и верования окажутся для них еще более непостижимы, чем эти огни, небоскребы и машины. Разве нет? И если я начну описывать вам великую энергетику будущего, генетические изменения, условные войны и говорящие камни, вы можете чувствовать все, что угодно, но вы не поймете.

Поэтому прошу вас лишь вообразить себе, сколько миллионов раз обернулась Земля вокруг Солнца после нашей смерти; как тщательно мы погребены и забыты. И еще представьте, что эта цивилизация мыслит так чуждо для нашей логики и наших законов, что открыла средства путешествия во времени. Но хоть каждый обитатель, каждый средний образованный житель смутно знает, что в незапамятные времена какие-то полудикари однажды впервые расщепили атом – лишь один или двое действительно были здесь, ходили среди нас и изучали. Ровно никому нет до нас дела, точно так же, как вас не волнует период ранней Месопотамии. Вы понимаете?

Его взгляд упал на бокал в руке, и он поднял его перед собой, словно вещее зеркало. Напряжение росло. Наконец я произнес:

– Хорошо, я принимаю вашу предпосылку. А путешественники по времени, очевидно, невидимы и никак не вмешиваются в наши дела – боятся изменить прошлое.

– О, такой опасности нет. Просто много бы они узнали, начни они кричать о своем происхождении? Представьте.

Я рассмеялся.

Майклс бросил на меня испытующий взгляд.

– Как, по-вашему, какую пользу можно извлечь из путешествия во времени – кроме научного интереса?

– Что ж, вероятно, предметы искусства или природные ископаемые, – предположил я. – Вернуться в эпоху динозавров и утащить всю руду, прежде чем до нее добрался человек.

Он покачал головой.

– Подумайте еще. В конце концов, сколько нужно предметов старины? Сколько нам нужно наскальных рисунков? Так, несколько образцов для музеев – если здесь можно употребить слово «музей». Говорю вам, они не похожи на нас. Что касается природных ископаемых… В них давно не нуждаются.

Майклс на миг замолчал.

– Можете придумать более изощренное наказание для преступника, чем ссылка в прошлое?

– Я полагаю, они выше мести. Даже сейчас, в наше время, мы осознаем тщетность…

– Вы уверены? – тихо спросил он. – Бок о бок с нашей просвещенной пенологией разве не растет преступность? Вы вот недавно удивлялись, как осмеливаюсь я бродить в одиночестве по ночным улицам… Более того, наказание очищает общество. Там, в будущем, вам бы объяснили, что публичные казни уменьшали уровень преступности. Что еще важнее, подобные зрелища вызвали в восемнадцатом веке рождение гуманизма. – Он иронично усмехнулся. – Так, по крайней мере, говорят в будущем. Сейчас нас не интересует, правы они или всего лишь пытаются оправдать свои недостатки. Вам просто надо допустить, что за тяжкое преступление ссылают в прошлое.

– Довольно нелюбезно по отношению к прошлому, – заметил я.

– Да нет. Хотя бы потому, что все, что должно случиться, уже случилось… Учтите, на обычных злоумышленников столько усилий не тратят. Нужно совершить действительно редкое и кошмарное преступление… А как известно, в каждую эпоху существовало свое представление о тягчайшем преступлении. Убийство, бандитизм, работорговля, государственная измена, ересь, торговля наркотиками, патриотизм – все они в одни века влекли высшую меру наказания, в другие рассматривались как легкое правонарушение, а порой и вызывали восхищение. Вспомните!

Я молча смотрел на него, отмечая про себя, как резко очерчены все линии на его лице, как глубоко лежат тени.

– Очень хорошо, согласен. Но ведь человек из будущего, с его знаниями…

Майклс со стуком опустил бокал на стол. Его лицо исказилось.

– С какими знаниями?! Думайте! Представьте, что вас бросили в Вавилоне. Вы хорошо знаете язык или историю? Как имя правителя, сколько он продержится у власти, кто его сменит? Каким законам и порядкам вы должны следовать? Вы помните, что некогда ассирийцы или персы или еще кто-то завоевали Вавилон. Но когда? Начавшиеся беспорядки – просто пограничные стычки или надвигающаяся катастрофа? Если последнее, каковы будут условия мира?.. Сегодня на всем свете не найдется и десятка людей, которые могли бы ответить на эти вопросы, не заглядывая в книги. И вы не из их числа; и книг вам не дали.

– Думаю, – медленно проговорил я, – надо подучиться языку и пойти в храм. Потом предложить священнику устроить… фейерверк…

Он печально засмеялся.

– Как? Вы в Вавилоне, не забывайте. Где взять серу или селитру? Даже если вам удастся растолковать священнику, чего вы хотите, и кто-нибудь убедит его достать для вас эти вещества, как вы сделаете настоящий порох? К вашему сведению, это целое искусство. Черт побери, да вы и в матросы не годитесь! Хорошо еще, если вам посчастливится стать уборщиком. А скорее, вас ждет участь раба. Разве не так?