Мечты Энни - Маурин Ли

— Это Мари Харрисон.

— Привет, сестренка, — начала было Энни, однако голос продолжал говорить, словно не обращая внимания на собеседника. «Извините, но меня сейчас нет дома. Можете оставить свое сообщение после длинного сигнала, я перезвоню вам, как только появится возможность».

Она имела дело с одним из этих странных устройств под названием «автоответчик». Энни дождалась длинного гудка, а затем сказала:

— Сестренка, это Энни. Я как раз проезжала мимо…

— Энни! — вдруг воскликнула Мари. — Ты в Лондоне?

— Всего лишь проездом. Я возвращаюсь домой из Парижа.

— О, сестренка, а почему бы тебе не заскочить ко мне? Домой ты всегда успеешь.

— Увидимся через полчаса, — тут же сказала Энни.

Мари стояла на балконе, когда Энни завернула за угол. К тому времени как она подошла к дому, сестра уже ждала ее на пороге. В ее внешности что-то изменилось. Гладкое лицо хранило печать полнейшей невозмутимости. Вероятно, она сделала подтяжку!

— Привет, сестричка! — Мари поцеловала Энни. — Ты замечательно выглядишь. Видно, отпуск в Париже пошел тебе на пользу.

— Я прекрасно провела время.

Мари взяла у нее сумку, когда они поднимались наверх.

— Твоя квартира выглядит мило, — заметила Энни, войдя внутрь.

На стенах висели картины, а кругом были разбросаны яркие диванные подушки.

— Я приготовила чай. Я знала, что ты будешь приятно удивлена.

Мари пошла в кухню и возвратилась с подносом. Энни устроилась поудобнее на диванчике.

— Я не знала, что ты собираешься в Париж, — сказала Мари.

В комнате воцарилась тишина.

Мари бросилась в кресло.

— О Энни, если бы ты только знала, как я прокладывала свой путь к успеху. И я добилась его. Теперь я звезда. Мы как раз заканчиваем работу над третьей частью сериала «Лорелей», продюсеры планируют поставить четвертую, а еще меня пригласили сняться в голливудском фильме.

— Прими мои поздравления, — чуть слышно произнесла Энни.

Мари весело засмеялась.

— Я отказалась. Я оставляю шоу-бизнес и выхожу замуж.

Энни изумленно посмотрела на сестру.

— Так у тебя есть жених, а я до сих пор ничего об этом не знаю?!

— Я сама узнала об этом всего несколько дней назад. Я звонила во вторник, но ты, вероятно, была в Париже.

— И как его зовут?

— Джастин Тейлор. Он работает врачом в районе Тауэр-Хэмлитс. Я познакомилась с ним в январе на благотворительном концерте. Ты увидишь Джастина сегодня вечером, он придет на ужин. Я знала, что он влюблен в меня, но никогда не осмелится предложить звезде, исполнившей роль Лорелей, выйти за него замуж. Поэтому на днях я решила сама пойти ва-банк, и он любезно согласился. Скоро я стану женой врача из района Тауэр-Хэмлитс, где очень много бедных больных людей.

— И когда же этот счастливый день? — спросила Энни.

— 13 июня. Ты ведь приедешь, правда?

— Боюсь, что нет, — с сожалением сказала Энни. — Я уезжаю в Австралию. Но мысленно я буду с тобой, можешь не сомневаться.

Она поняла, что именно изменилось во внешности сестры. Мари не делала подтяжку лица. Просто впервые в жизни она действительно светилась от счастья.

Перед тем как отправиться на другой конец земли, Энни ломала голову над тем, что бы такого подарить Мари и Джастину на свадьбу. В конце концов ей в голову неожиданно пришла блестящая идея, и она позвонила в лейбористскую партию, чтобы узнать адрес Бена Уэйнрайта. Энни написала художнику письмо, приложив к нему чек и спросив, не будет ли он так любезен отослать одну из своих картин прямо на дом ее сестре.

Бен позвонил на следующее утро.

— Что значит «что-нибудь яркое и радостное»? — спросил он. — Я изображаю жизнь, а не райские сады.

— Вы же знаете, что я имею в виду, — сказала Энни. — Мне бы не хотелось, чтобы картина повергла Мари в уныние.

— Как насчет «Заката за терриконом»?

— Да вы, должно быть, шутите! А у вас, случайно, не осталась та картина с изображением шахтеров, возвращающихся домой после окончания рабочей смены?

— Нет. Несколько месяцев назад она была продана на выставке в Нью-Йорке. Да не волнуйтесь вы. Я подберу что-нибудь такое, что не повергнет вашу сестру в тоску.

Бен сказал, что в скором времени будет в Ливерпуле, и спросил, можно ли пригласить ее на ужин. Энни ответила, что уезжает из страны по меньшей мере на три месяца.

— Похоже, нам с вами не суждено увидеться, — с сожалением сказал он.

— Может, это все-таки произойдет, когда я вернусь.

Сара предупредила мать, что в Австралии зима.

— Бери с собой теплую одежду, а не летние платьица, — посоветовала она.

«Зима!» — спустя несколько дней негодовала Энни, чувствуя, что вот-вот расплавится от жары. Она спрятала свое пальто в шкаф и ни разу его не надела. Хотя она и в самом деле видела женщин, разгуливающих по Сиднею в шубах и сапогах! Интересно, их кровь слишком густая или наоборот — чересчур жидкая? Пожалуй, лучше спросить об этом Найджела.

Энни была поражена тем, что отношения ее зятя и дочери изменились до неузнаваемости. Похоже, их супружеская жизнь потерпела полный крах, и Энни поняла это, как только они приехали утром в аэропорт Кингсфорд Смит, чтобы встретить ее.

Она испытала угрызения совести, когда Сара, бросившись в ее объятия, повисла у нее на шее, тихонько всхлипывая.

— О, мама! Я так рада тебя видеть. О, мама!

— Ну будет тебе, милая. — Энни похлопала дочь по плечу.

«Надо было приехать давным-давно, — подумала она. — Мне и в голову не могло прийти, что она так сильно по мне скучает».

Найджел пожал Энни руку. Он отрастил бороду, а его челка стала длиннее. За длинными волосами и большими очками практически не видно было его лица. Ее зять больше не казался дерзко-самоуверенным, таким, каким она его когда-то запомнила.

— Я рад, что вы смогли приехать, — чуть слышно пролепетал он.

Ее тут же познакомили с Гари, серьезным трехлетним малышом с черными прямыми волосами, и полуторагодовалой Анной-Мари, очень похожей на бабушку, у которой даже глаза были такого же серо-голубого цвета. Именно в этот момент Энни почувствовала, что и сама готова разрыдаться. Ведь это были ее внучата, ее плоть и кровь. Она опустилась на колени, не желая смущать их объятиями и поцелуями — Энни помнила, что в детстве Саре и Дэниелу очень не нравилось, когда незнакомые люди вели себя по отношению к ним подобным образом.

— Привет, — сказала она. — Я ваша бабушка, но для вас — просто Энни.