Заговор против мира. Кто развязал Первую мировую войну - Владимир Брюханов

Одновременно подобную же инициативу проявили и польские революционеры; летом 1904 года Японию посетил, как мы упоминали, сам Юзеф Пилсудский – будущий вождь независимой Польши, и получил щедрую денежную поддержку.

В августе 1904 года, во время Амстердамского конгресса Интернационала, Циллиакус обратился с предложением о сотрудничестве к делегации ПСР, возглавляемой Азефом, – так было положено начало согласованной деятельности основных революционных и оппозиционных партий всей Российской империи, продолжавшейся вплоть до завершения русско-японской войны. Позже межпартийная борьба и межпартийное сотрудничество имели свое развитие, но уже без участия японских денег.

В Японии Акаши считался выдающимся и удачливым дипломатом, военным и разведчиком; его карьера завершилась высоким постом тайваньского губернатора. Однако деятельность Акаши против России в 1904-1905 годах едва ли может быть причислена к его успехам; теперь ясно, что вся она протекала под полным контролем Департамента полиции.

Уже в марте 1904 года замыслы Акаши были выяснены И.Ф.Манасевичем-Мануйловым – резидентом Департамента полиции в Париже. В апреле Мануйлов получил от Лопухина санкцию и средства для подкупа служащих основных дипломатических резиденций японцев в Европе и персонала отелей, используемых японскими разведчиками. Практически вся документация японских дипломатов и разведчиков, включая шифры, попадала в руки подчиненных Лопухина.

Летом 1904 года в Петербурге с той же целью был создан совершенно засекреченный нелегальный отдел во главе с будущей знаменитостью охранки, а затем консультантом контрразведки ВЧК М.С.Комиссаровым. В отделе работали выдающиеся ученые – специалисты по расшифровке и перехвату связи (в том числе и А.С.Попов – российский изобретатель радио). Отдел работал не только по материалам, доставляемым из-за границы, но и непосредственно против иностранных посольств в России, служащих которых также усиленно перекупали. Особое внимание уделялось английскому посольству (Англия была почти открытым союзником Японии) и американскому (позже США посредничали в заключении мира между Россией и Японией; опережающее получение переговорных условий давало России существенное преимущество).

Азеф, информируя Департамент полиции уже со стороны непосредственных получателей японских денег, завершал тем самым упаковку, в которую был заключен Акаши.

В конце сентября – начале октября 1904 года в Париже состоялась знаменитая конференция революционных и оппозиционных партий.

Социал-демократы всех направлений от участия в ней уклонились: в сложившейся ситуации им нечего было возложить на алтарь общей борьбы, а быть бедными родственниками они не хотели.

Главными на конференции были Партия социалистов-революционеров и «Союз Освобождения». Первые возглавлялись Е.Ф.Азефом и В.М.Черновым, вторые – П.Н.Милюковым и П.Б.Струве; это были главные вожди социалистов-революционеров и конституционалистов-демократов. Присутствовали и представители оппозиционных и революционных организаций Польши, Латвии, Грузии, Армении и Финляндии. Эти тоже бедными родственниками не были: одни могли на своей территории стрелять и бросать бомбы не хуже эсеров, другие имели денег не меньше, чем кадеты. Финны, организовавшие конференцию, субсидировались японцами, и готовы были щедро делиться с партнерами.

Конференция приняла резолюцию:

«Ни одна из представленных на конференции партий, соединяясь для согласованных действий, ни на минуту не думает тем самым отказаться от каких бы то ни было пунктов своей программы или тактических приемов борьбы /.../.Но в то же время все эти партии констатируют, что следующие основные принципы и требования одинаково признаются всеми ими:

1. Уничтожение самодержавия; отмена всех мер, нарушивших конституционные права Финляндии.

2. Замена самодержавного строя свободным демократическим режимом, на основе всеобщей подачи голосов.

3. Право национального самоопределения; гарантированная законами свобода национального развития для всех народностей; устранения насилия со стороны русского правительства по отношению к отдельным нациям.

Во имя этих основных принципов и требований представленные на конференции партии соединяют свои усилия для ускорения неизбежной гибели абсолютизма, одинаково несовместимого с достижением всех тех разнообразных целей, которые ставит себе каждая из этих партий»[628].

Здесь нет ни слова из социалистической риторики, обильно наполнявшей эсеровские программные материалы. Как упоминалось, Азеф не делал секрета из своего равнодушия к социалистическим идеалам и ни на грош в них не верил. Эсеры были вынуждены с этим мириться и дружно избирали его в свой ЦК – без Азефа никакая ПСР просто не существовала бы как реальная сила. Вся история партии после 1908 года доказала, что ПСР без Азефа – только мыльный пузырь, выросший в 1917 году до гигантских размеров и оглушительно хлопнувший. Самого Азефа называли «кадетом с бомбой», и это прекрасно подходит ко всей программе, принятой в Париже.

Видимая умеренность этой программы вовсе не противоречила решительным намерениям ее составителей. Еще 1 сентября 1904 года, сообщая Ратаеву о подготовке конференции, Азеф делает такое многообещающее заявление: «Покушение на Его Величество готовится – для меня не подлежит это никакому сомнению»[629].

Перепуганный Ратаев потребовал подробностей. Азеф в ответ заявил, что таковые могут быть известны только непосредственным руководителям террористического акта (как будто бы не он был самым непосредственным!), и добавил: «От Чернова и Павла Ивановича [т.е. Б.В.Савинкова] я узнал только, что теперь стоит Государь на очереди. Его слова, что Россия не прекратит войны до тех пор, пока жив еще один солдат и в казне имеется один рубль, сделают Государя очень непопулярным в России и в Европе и что покушение, вероятно, будет встречено так же сочувственно как и Плеве»[630]. Одновременно Азеф подтвердил свое участие в Парижской конференции вместе с Черновым и Циллиакусом. Дело было уже в середине сентября 1904 года.

Лопухин не мог не реагировать на подобные сообщения. Азеф указывал на формирование новой серьезной политической силы, которую он, Азеф, очевидно, мог возглавить – его революционные заслуги делали это весьма вероятным. Серьезность намерений и возможностей подтверждалась и всем аппаратом контрразведки, оперирующим против японцев. Возникал очевидный соблазн у Лопухина использовать эту силу в собственных целях. В пользу такого намерения было два соображения: тупик личной карьеры Лопухина, из которого следовало выбираться, и значительное совпадение программы, которую должен был принять (и принял) новый блок, со взглядами самого Лопухина.