Слуги света, воины тьмы - Эрик Ниланд

Он погрузился в фантазии, в которых к нему приходил ответ на вопрос, куда девалась Джулия, тайное становилось явным, а он сражался с плохими парнями…

Элиот так глубоко задумался, что налетел на мужчину, стоявшего на тротуаре.

— О, простите, сэр.

— Это называется «тоска», молодой человек.

Элиот в изумлении уставился на мужчину. Он узнал голос… но не того, кому он принадлежал.

Этот пожилой джентльмен был высоким, как бабушка, худощавым, но почему-то при этом загораживал собой весь тротуар. Длинные, ниже плеч, волосы, тронутые на висках сединой, зачесаны назад. Одет в черные брюки и васильковую рубашку, похожую по цвету на его насмешливые глаза. Завершали облик мужчины дорогие туфли из крокодильей кожи и пальто из верблюжьей шерсти.

— Ты словно играешь похоронный марш на Леди Заре. А физиономия у тебя так вытянулась, что ты почти задеваешь тротуар подбородком.

Мужчина провел рукой по подбородку, показав, каким длинным он представляет лицо Элиота.

Мальчик узнал его. Это был бродяга Луи, изменившийся почти до неузнаваемости.

— Вы выглядите…

Луи улыбнулся, продемонстрировав ослепительно белые зубы.

— Не как бомж-пьянчуга, который писает под себя и обитает в подворотне? Не как тот, кто продает свою кровь за пинту крепкого спиртного, помогающего хоть немножко скрасить жизнь?

— Я хотел сказать, что вы выглядите очень хорошо, сэр.

— Ну спасибо. — Улыбка Луи немного угасла. — Нужно под ноги смотреть вообще-то. Мог оказаться на проезжей части, и тебя сбил бы насмерть какой-нибудь лихач.

Забавно… но теперь, когда Элиот задумался об этом, он вспомнил, что с тех пор, как он ушел с автостанции, ему не встретилось ни одной машины и ни единого прохожего. Словно вся Дель-Сомбра уехала в отпуск.

— Извините за то, что налетел на вас. Я… я просто думал кое о ком.

— Никогда не проси прощения дважды за одно и то же. Таким образом вежливость превращается в слабость. Да и извиняться не за что. Ты задумчивый молодой человек с глубокими мыслями, а глубокомыслие — качество, достойное похвалы.

— Наверное.

— Ну так расскажи мне об этой девушке.

— Откуда вы знаете?..

Луи прижал руку к груди.

— Такое лицо, как у тебя сегодня, у меня бывало много раз. — Он махнул рукой вдоль улицы. — Я иду в ту сторону. Не хочешь прогуляться со мной? Мы могли бы немного поболтать.

Элиот посмотрел на Дубовый дом. Бабушка и Си, наверное, гадают, где он. А Фионе он определенно нужен.

Но у него тоже были свои потребности. И именно сейчас ему нужен был мужчина, с которым он мог поговорить о Джулии.

— Хорошо, — кивнул Элиот. — Но у меня есть всего несколько минут.

— Годится.

Луи пошел вперед. Элиот — за ним. Луи шагал размашисто, и поспевать за ним было трудно.

— Ну, в общем, была одна девушка. Я думал, мы с ней… — Слова застряли у Элиота в горле. — А она не пришла.

Луи перестал улыбаться и поджал губы.

— Минутку, — проговорил он, остановился и прижал руку к груди Элиота, словно опытный врач. — Твое сердце еще бьется, — прошептал Луи. — Оно ранено, но оно сильное. Ты выживешь.

Он снова пошел вперед, но медленнее, чем раньше.

— Пожалуй, сейчас ты мне не поверишь, — продолжал Луи, — но через неделю тебе полегчает. Через месяц еще будет чертовски больно, но все уже будет больше походить на воспоминания, чем на реальность.

Элиот ему почти поверил. Похоже, Луи знал, о чем говорит. Наверняка в прошлом он встречался с женщинами.

— Она была особенная, ни на кого не похожая. Раньше на меня такие девушки вообще не смотрели.

— Красивая?

— Самая красивая из всех, кто только приезжал в Дель-Сомбру.

— Правда? — Луи поскреб подбородок. — Красавица и к тому же недавно появилась в городе? — Он прищурился, его лицо помрачнело. — Ну конечно, они решили тебя совратить.

Элиоту не понравился взгляд Луи. Он видел его чудаковатым, смущенным. Видел, с какой любовной сосредоточенностью он играл на Леди Заре. Но никогда прежде Луи не казался Элиоту опасным — до этого мгновения. Глаза его просто пылали гневом.

Элиот счел за лучшее сменить тему.

— Я нашел ноты, которые вы для меня оставили.

Луи отвлекся от своих мыслей.

— В подворотне. Вы написали ноты мелом на асфальте, — пояснил Элиот. — Я нашел их как раз перед тем, как пошел дождь.

Луи улыбнулся, но усмешка словно застыла на его губах. Он явно продолжал думать о чем-то другом.

— Замечательно, — рассеянно произнес он. — Как тебе повезло.

Улицу наполнили вечерние тени. Тротуар впереди погрузился во тьму.

Луи положил руку на плечо Элиота.

— Давай немного постоим и поговорим об этой музыке.

Он опустился на колени рядом с Элиотом, достал из кармана брусочек мела и начал рисовать ноты на тротуаре. Это была самая первая мелодия, которой он выучил Элиота.

— «Суета земная», — сказал Элиот.

— Точно. Это первая часть «Sinfonia di esistenza». По-итальянски — «Симфония бытия».

— Я видел эти ноты, видел среднюю часть и даже финал. Хотя финал был немного смазан. Но я его разгадал.

— Вот как? — С лица Луи окончательно исчезла улыбка.

— Да.

Усыпанные дождевыми каплями ноты накрепко засели в памяти Элиота. Запись была невероятно сложной, но тем не менее он попытался ее немного упростить, чтобы напеть Луи.

Тот предостерегающе поднял указательный палец.

— Не нужно. Эта музыка костром горит в твоих мыслях, и я ее вижу.

Он пытливо заглянул в глаза Элиоту. Его взгляд напоминал пронзительный взгляд бабушки, когда она была им недовольна, но раньше так на Элиота никто не смотрел. Луи, похоже, по-настоящему гордился им.

— Ты сделал то, что даже мне не под силу. — Луи крепко сжал плечо Элиота. — Ты уже превзошел меня.

— Это невозможно.

Элиот почувствовал, что краснеет, и это его так смутило, что он покраснел еще сильнее.

— Не нужно скромничать, Элиот. Люди всегда будут пытаться тебя унизить. Не помогай им в этом. — Луи задумчиво уставился вдаль. — Да, скрипка. И естественно, струны. Мне следовало предвидеть, что ты унаследуешь великий талант.

— Я не понимаю, сэр. Простите…

Элиот хотел было еще раз извиниться, но вспомнил о наставлении Луи — не просить прощения несколько раз за одно и то же. Сказывалось воспитание бабушки и Си, вырастивших его «хорошим мальчиком». Возможно, Луи был прав: ему пора перестать чувствовать себя ничтожеством.