Последняя черта - Феалин Эдель Тин-Таур

— Для начала, конечно, хотелось бы уточнить, кто вы такой, чтобы ваше слово можно было оценить по достоинству, — хищной кошкой перед прыжком продолжил Шишкин. — И кем вы приходитесь Пескову-младшему.

К столику в десятый раз за вечер подошёл уставший официант. То Шишкину не понравилось вино, то стейк оказался пережарен...

— Красное-полусладкое, — кивнул Док официанту, проводил того взглядом и продолжил, не глядя на Шишкина, — Я? Мне казалось, вы должны знать, кто я. Напомню, меня зовут Доктор. Множество раз вы пускали под мой нож людей.

Он чуть подвинул ногу, устраивая её по удобнее и всё же посмотрел на хозяина застолья.

— Песков мой хороший друг, которого не стыдно назвать братом. Ради других не срываются с места и не рискуют — тем более.

— Я знаю, — снова улыбнулся Шишкин. — Хотелось услышать вашу версию.

Взял с тарелки запечёный баклажан, отправил себе в рот, задумчиво прожевал.

— И как же вы не уследили за другом? С каких пор его интересуют очень молодые девочки; а им — заинтересовались большие мальчики?

Шишкин бы ещё улыбнулся, но так стала бы слишком очевидна его позиция — ситуация откровенно забавляла. Официант быстро принёс Доктору большой чистейший бокал с ярко-красным содержимым.

— Спасибо, — опять кивок молодому человеку. Шишкин Доктора раздражал, бесил и тому казалось, что намерено. — А я не обязан за ним следить и никогда этого не делал. — "А стоило, видимо." — Пескова никогда не интересовали молодые девочки, поверьте мне. Всё хотелось поинтересоваться — кто эту чушь сморозил.

Тогда почему-то Доктору не показался странным один, очевидный факт. Человека до смерти можно забить ногами за десять минут, учитывая телосложения тех, кого он увидел в том проулке, а прошло минимум двадцать. Рыжий мимолётно прищурился, сделал небольшой глоток. Сейчас, в купе с поведением, всё вставало на свои места — Шишкин вряд ли по настоящему хотел Ворона убирать.

"Тогда зачем?"

— Да и вообще, мне казалось, что вы умнее, что бы верить в подобный бред.

Обычно Герасим стоял за спиной или садился рядом. Мог и поодаль, но всё равно рядом.

— Мои ребята работают по негласным законам, — пожал плечами Шишкин. — При всей моей уверенности в надёжности Костика, я не имею права оставлять в живых педофила. Пока кто-то не докажет обратного. Будь это мой человек — я знал бы всё, — ледяным тоном констатировал Шишкин. — А так... он же не мне подчиняется. А крыша остаётся крышей, и её информация проигрывает только твоей, формулировки которой я пока что не услышал. Время у нас есть, Доктор, но не тяни кота за яйца, — Шишкин поморщился.

Несмотря на очевидную подставу, Шишкин всё ещё не контролировал этот сегмент истории. Он отлично понимал, что имеет право спрашивать с Доктора всё, что считает нужным — и своим правом пользовался. Инструмент давления на Пескова — это инструмент давления на Пескова; и какая разница, пользовались ли им уже менты или нет, если он рабочий?

— Теряешь хватку, если тебе достаточно доказательств в виде одного ожога. — не удержался Доктор, вскинув подбородок и ухмыльнулся. — Его оставили менты. Поймали, пытали, хотели пришить несколько висяков, но не получилось. Песков оказался крепче, чем рассчитывали. Этот ожог я обрабатывал лично, как его вытащили. Если я спрошу видел ли ты что-то более вещественное, например видео, как он трахает какую-то девочку и получает при этом удовольствие — ответишь нет, так?

Даже не удав, а скорее кобра. Не шипела, но приоткрывала пасть, показывая ядовитые клыки, раскрывала капюшон. Доктор не оставался в долгу — смотрел взглядом холодного маньяка, сравняв планку на "ты" и даже не дёргался. Конечно, шкура у свиньи толстая, но у любой есть слабые места.

Шишкин задумался, игнорируя наезды, казавшиеся ему глупыми и мальчишескими. Напрягся Владислав, и ещё один из телохранителей — за такие слова могли и пристрелить на месте. Но Шишкин только помотал головой, и те расслабились.

— Выходит, нелюбовь к Пескову началась далеко не с дела об Алисе, — сделал вывод Шишкин. — Это явно случилось раньше...

Мафиози глотнул вина, в его взгляде мелькнуло разочарование.

— Вы насолили не ментам. И не менты знали, как его ломать. И просили его убить тоже не менты.

Шишкин постучал по столу пальцами какой-то, только ему понятный, ритм.

— Государство убивает само, тихо, но и не позволяет никому чужому, — он сделал акцент на этом слове, — убивать его руками. Сначала он сильно насолил и его решили проучить, а сейчас окончательно решили от него избавиться, — Шишкин криво усмехнулся. — С такими людьми нельзя ссориться, до него не дошло?

Мафиози вздохнул и оставил вопрос риторическим.

— От Пескова больше никакого толка, жаль, — действительно грустно проговорил Шишкин. — Рано или поздно до него доберутся, и препятствовать этому я не буду. Можешь остаться поужинать с нами или идти по своим делам. Я тебя услышал.

"Всё таки правительство, мать его" — угрюмо заключил Доктор. Иного ожидать ему и не следовало.

— Я пойду. — Док залпом осушил свой бокал. Поднялся, замер на секунду. — Если будет работа — звони. Мне сейчас не помешает.

И вышел, сверля тяжёлым взглядом пространство перед собой. Левая половина спины болела почти физически, не ощущая никого рядом.

— Обязательно, — бросил Шишкин, но выполнять не собирался.

Когда спина рыжего оказалась за входной дверью, Владислав настороженно спросил у босса:

— Если Песков ему как брат, то не доберутся ли и до Доктора тоже?

— Если доберутся, — хмыкнул Шишкин и взглянул на подопечного одобрительно. — То мы тоже с ними поссоримся.

Ноябрь встретил Доктора промозглым ветром, пробирающимся под пальто. Он остановился, натягивая перчатки, поднял ворот и поёжился, вглядываясь вверх. Потом отправился прочь — бродить по улицам, прикрывая глаза и бормотать что-то под нос. Вся эта срань заходила уже гораздо дальше, чем "очень опасно", а когда именно взяла такое начало — не понятно. Может и правда стоило тогда гаркнуть, усмирить друзей и заставить остановиться на завершённой месте? Перебить остальных нео-нацистов, аккуратно выцепить пару высоких чинов и отвести в лес. Доктор не знал на сколько правильно было бы это решение и насколько бы его послушали, но разочарование цветка, взращённого кровью, это её "Док, скажи им!" — резали больнее, чем тупой нож. Добавляло "Не парься, братан!" и "Ты за Ташей следи, хорошо?"

Проследил. Хоть что-то хорошее смог сделать, вовремя утащив её с площади. А стоило в приказном тоне утащить от туда и остальных.

Доктору всегда было плевать на всех, кто никак его не касался. Цель — организовать митинг, была выполнена, а остальное люди бы сделали сами. И не лежала бы сейчас Меланхолия в гостиной, укрытая одеялом, не смотрела взглядом, таким ему понятным, перед собой, если не проваливалась в небытие. Могло не повести, но тогда Марц точно не отошла бы от своей девушки. Да и он бы сейчас не топал в одиночестве по набережной, а перебрасывался раздумьями с Герасимом. А если совсем восстанавливать события — наверняка сейчас сидел бы дома. Может даже у матери.