Сага об Элрике Мелнибонэйском - Майкл Муркок

Каким-то непостижимым образом это упоительное зрелище подтверждало мою веру в существование сверхъестественного:

Я вдруг испытал прилив гордости. Надо же, я стою на краю могучего водопада, наблюдаю, как огненная вода, пенясь и дробясь на мириады брызг, рушится вдоль утеса, основания которого не разглядеть, и где-то там, в необозримой дали, вновь становится рекой. Если приглядеться, можно было различить извилистую ленту, бегущую по долине и вливающуюся в широкую светлую полосу, которая, как я теперь догадался, была не чем иным, как подземным морем. По крайней мере, здешняя география в этом смысле соответствовала поверхностной — той, к которой привыкли обитатели верхнего мира. По обеим берегам реки на покатых склонах возвышались башни серебристо-серого цвета, вызывавшие в памяти линию нью-йоркских небоскребов. Подобных образований и выходов породы я никогда не видел. Мой брат-геолог, погибший под Ипром, пришел бы здесь в несусветный, ребяческий восторг. Мне жутко хотелось запечатлеть все то, что я вижу. Легко представить, почему никто из побывавших в этом подземелье не приносил в наш мир хотя бы картин, почему описание этого места могло встретиться только в книге известного фантаста, почему подобное зрелище непредставимо — пока не узришь его сам, своими глазами.

Картина захватила меня настолько, что я совсем забыл о своих болячках и о том, зачем мы сюда пришли, и потому вздрогнул, когда Оуна потянула меня за рукав и ткнула пальцем вниз: мол, хватит ли у меня сил спуститься или же мы заночуем наверху?

Я, разумеется, еще ощущал слабость во всем теле, но был готов на что угодно, лишь бы уйти подальше от Гейнора и его своры. Что ни говори, а он по-прежнему может нас настичь. Поэтому я бы предпочел спуститься, чтобы чувствовать себя в безопасности. С другой стороны, пребывание в пещере изрядно действовало мне на нервы и я, представься мне такая возможность, не задумываясь полез бы наверх, к солнцу, чтобы уже на поверхности продолжать борьбу с Адольфом Гитлером и прочими маньяками, подонками и убийцами.

В общем, я не хотел спускаться дальше, но если это был единственный путь к спасению — что ж, придется идти. Оуна указала на скос, примерно на половине высоты утеса, и я разглядел там естественный каменный мост, тянувшийся через светящуюся реку. По всей видимости, туда-то мы и должны были попасть. Я кивнул, и она двинулась вниз, тщательно выбирая, куда поставить ногу, а я последовал за ней по склону, усеянному серебристыми каплями. Рев водопада, дрожь почвы под ногами, длинные каменные «пальцы», торчавшие вокруг, словно деревья в лесу, яркий свет и огромная масса воды, продолжавшей свой полет, словно загипнотизировали меня. Мне чудилось, я покинул человеческий мир навсегда, ради незабываемого приключения, которое своей экзотичностью способно посрамить и воображение Шиллера.

Повсюду каменные волны струились в разных направлениях застывшими каскадами. Будто все живое на Земле, всякие твари собрались сюда и обратились в громадную невообразимую химеру: деревья стали епископами, епископы — ухмыляющимися гномами, и так далее и тому подобное. Над рачьими логовами вздымались головы древних черепах с глазами василисков, и казалось, что они вот-вот повернутся и устремят на тебя свой смертоносный взгляд. Боги, богини, демоны, словно сошедшие с богато украшенных резьбой колонн индуистских храмов или буддийских пагод. Просто невозможно было не заподозрить за всем этим могучего разума, который воспроизвел тут каждого обитателя поверхности, каждого человека и каждое животное, растение и насекомое, порой искажая образ или увеличивая фигуру в десятки раз. Невольно возникало впечатление, что некто наделенный особым могуществом окаменел первозданный хаос, еще не закончивший формироваться. Или что некое воображение стало измышлять целый мир во всем его разнообразии — и не успело завершить творение.

Это зрелище, одновременно прекрасное и жуткое, заставило меня затосковать по темноте, которая прежде его скрывала. Я мало-помалу начинал сходить с ума. Похоже, у меня не тот характер, чтобы предпринимать этакие экспедиции. Я мысленно плакался на судьбу, но внутренний голос укорял меня и насмешками гнал вперед.

Значит, вот что пытались изобразить древние мексиканцы и египтяне. Значит, вот кого — или что — они вспоминали в своих книгах мертвых. Звероголовые божества, герои, ангелы и демоны, персонажи всех историй, когда-либо рассказанных на поверхности, — все без единого исключения собрались здесь. Статуи уходили в темноту бесконечными рядами, каменные барельефы и кристаллические картины нависали над головой, сбивая с толку и лишая ориентира — глазу не за что было зацепиться, чтобы понять, сколько мы прошли и сколько еще осталось. Пожалуй, тут не помог бы никакой компас… Иди, как идешь, и уповай на то, что рано или поздно выйдешь к реке.

Быть может, правы все-таки нацистские псевдоученые, твердившие, что наш мир представляет собой выпуклую сферу, заключенную в камень, и что звезды на самом деле — лучики света, исходящие от холодного пламени, которое терзает этот камень?

То, что я нежданно получил подтверждение этой теории, совсем недавно казавшейся мне бредовой, отнюдь не успокаивало. Допустим, мы нашли первозданный камень. Но был ли он когда-то живым? Или всего лишь пародировал жизнь и потешался над ней? Возник ли он из органических тварей, существ из плоти и крови, вроде нас с Оуной? Или стремился повторить формы жизни на поверхности, как цветок или дерево там, наверху, стремится к солнечному свету? Конечно, аналогия натянутая, однако в тот момент она представлялась вполне оправданной. А всякому, кто не поймет меня, ибо не имеет моего опыта, я советую посмотреть на фотографии с видом Карлсбадских пещер.

Каменные столбы выглядели так, словно им придавали очертания некие вдохновенные лунатики; в каждом изображении, в каждом очертании угадывался монстр, сидящий внутри любого из нас, будь то человек или зверь; среди столбов не было ни одного похожего на другие, они выстраивались в ряды и колонны и исчезали во мраке, отбрасывая причудливые тени. А фосфоресцирующая река по-прежнему обрушивалась водопадом к сердцу мироздания. Ниагара, превратившаяся в водопад Волшебной страны; греза курильщика опиума; потрясающее разум видение преисподней… Неужели моим глазам предстали адские просторы, по которым бродят души грешников? Мне вдруг помнилось, что статуи начинают оживать, что они тянутся ко мне, чтобы прикоснуться и сделать одним из них, чтобы и я застыл вместе с ними на тысячи лет, в ожидании нового глупца, посмевшего спуститься сюда из верхнего мира.

Красота подземной реки вызывала неподдельный восторг — и внушала трепет. Высоко над нами, точно трубы эльфийских органов, висели тысячи и тысячи кристаллических канделябров, испускавших холодное серебристое свечение. Время от времени в каком-нибудь из канделябров отражался свет реки и возникали фантастические мерцающие картины, которые ревущая вода уносила с собой в бездну и вновь возвращала к бытию в своем нижнем течении.

Невозможно представить, насколько глубока пещера и насколько она обширна. Может, Оуна не преувеличивала и эта пещера и вправду бесконечна? Какие чудовища здесь обитают? Мне вспомнилась гравюра из книги Жюля Верна. Громадные змеи, гигантские крокодилы, потомки динозавров…