Ангелотворец - Ник Харкуэй

Психопат Джо.

Вот и славненько. Он еще раз глядит на свое отражение. Увиденное ему нравится, вот только новому Джо не пристало сутулиться.

Он делает вдох и выпячивает грудь. Смотрит опять. Нет, перебор. Во всем должна быть мера. Твердость, а не запальчивость. Сила, а не ухарство.

Он выпрямляет спину, разминает руки. Впрочем, сила человека кроется у него внутри, не в кулаках. Гангстер не блефует, не угрожает. Он просто есть, и ему ничего никому не надо доказывать.

Город принадлежит мне. Весь мир. Он мой. У руля стоят другие, потому что у меня есть дела поважнее.

Отлично. Дело за шляпой. Гангстер носит шляпу. Даже если шляпы на нем нет, он держится так, будто она есть. Свет должным образом падает ему на лицо; один глаз поблескивает в тени. По-пиратски. Волчий глаз на границе света и тьмы. Глаз флибустьера в разгар бури. Неповиновение.

Пальто – его доспехи. Оно должно быть свободное, нараспашку. Оно подчеркивает его внушительные размеры и отбрасывает собственную тень. Руки – по бокам, значит, он может быть вооружен… Нет. Он вооружен в любом случае. Что у него под пальто, бейсбольная бита? Нет, слишком по-американски. Где бы он ее достал? Скорее уж, кусок трубы. Пистолет. Багор. Отлично. А в кармане – еще сюрприз. Не пистолет, не нож. Что-нибудь пугающее. Коктейль Молотова, быть может. Или граната. Он слышал, русские мафиози носят с собой гранаты. Да, перебор, жертв может быть слишком много. Но в этом и вся штука, верно? Чтобы перегнуть палку. Посреди поножовщины достать кувалду. Заявиться на танке на ночные покатушки. Умеренность и утонченность идут лесом. Сим Сим Цянь утонченный: коварный паук, лжец, похититель надежд, убийца Уотсонов, Тесс и Джойс. Истребитель старушек, живодер, мучитель престарелых собак. О нет, я не утонченный. И не умеренный. Это не про меня. Я – Психопат Джо, и я раздавлю тебя, даже если для этого мне придется обрушить нам на головы целый дом.

Да.

Из окна на него смотрит человек, которым он будет отныне: одноглазый скиталец, призрак бранных полей; странник; титан; бандит; ангел разрушения.

Человек, который способен одержать победу.

– Сначала махнешь в Ирландию, – продолжает инструктировать Мерсер. – Сядешь на паром. Оттуда самолетом в Исландию, дальше – в Канаду. В Канаде спрятаться проще простого. Она огромная, и там ничего нет. Если уедешь сейчас, мы успеем тебя вывезти до того, как подоспеют пчелы. Не уверен в успехе, но попытка не пытка.

Джо Спорк его будто не слышит. Мерсер расхаживает вокруг, всплескивает руками.

– Можно минуточку твоего внимания, Джо?

– Станция «Игрек», – говорит Джо; Мерсер приподнимает брови; Джо кивает. – Позже объясню. Мамин ящичек у вас?

Мерсер хмурит лоб.

– Да, – отвечает Полли.

– Отдашь?

Она роется в сумке, достает кассовый ящик. Ключ приклеен к донышку – почерк монахини, не гангстера. Джо открывает замок.

Внутри старые фотографии, полароидные снимки, перетянутые почтовой резинкой. Ну, конечно. Улыбчивые взломщики, самые первые «старички» из близкого круга Мэтью. Вечеринки: женщины в кукольных платьях, мужчины в бархатных костюмах. Откровенное фото Гарриет, которое Джо поспешно прячет, столько в нем сладострастия и похоти.

А потом три карточки совсем иного рода, перетянутые отдельной резинкой и для верности отмеченные бумажкой с надписью «Джошу». Джо Спорк с удивлением замечает, что может читать их, как открытки:

Дядя Тэм и Мэтью с очень серьезными лицами жмут друг другу руки. Так, как это принято делать на Ночном Рынке: двойным рукопожатием. У дяди для тебя кое-что есть.

Маленькие Мерсер и – да, Полли – на коленях родителей у входа в контору «Ноблуайт и Крейдл». Им можно доверять.

А вот сам Джо, в дубленке, примостился на колене отца и победно воздевает над головой кулак, пронзая им небо. Лицо у Мэтью в кои-то веки открытое, жизнерадостное. Руки бандита на узких детских плечах. Ну, тут посыл совсем прост, совсем очевиден. Словами его выразить трудно: кажется, даже Я люблю тебя не годится, слабовато.

Джо чувствует дыхание Мэтью на своей макушке. Отец иногда нюхал его: запросто, по-звериному, любя.

– Ты едешь в Ирландию, Джо, – повторяет Мерсер.

Джо смотрит на него с искренним изумлением.

– О… Нет, я не собираюсь бежать.

– Что? Еще как собираешься.

– Нет.

– Джо, с ними бесполезно сражаться. Они тебе не по зубам.

– Он задумал убить весь мир, Мерсер. И он уже убил меня – прежнего меня. Вряд ли я теперь смогу чинить часы, верно? Даже если банк не отнимет у меня склад, а он его непременно отнимет.

– Все уляжется. Кто-нибудь его остановит. Для этого есть специально обученные люди.

– Ага. Совет наследия. Родни Титвистл. Да-да, у него все под контролем, я смотрю.

– Господи, Джо! Ты часовщик! Ты сам решил им быть. Именно ему я пытаюсь помочь!

– И часовщик тебе благодарен. Искренне. Только его больше нет, Мерсер. Остался я. – Он косится на Полли Крейдл.

– Вразуми же его! – требует Мерсер, но Полли лишь улыбается и медленно хлопает в ладоши; ее глаза сияют.

– Силы небесные! – орет Мерсер. – Да вы шутите!

– Нет, – отвечает Джо. – Я начал это понимать еще в психушке. Не знаю, когда именно. Наверное, на второй месяц.

– Месяц? – в замешательстве повторяет Мерсер. – Джо, тебе показалось. Тебя не было от силы неделю. Даже меньше. Понимаю, время там тянулось дольше. Но ты сбежал на пятый день.

Джо Спорк мотает головой, и улыбка у него шальная, иначе не скажешь.

– Нет, Мерсер, – ласково произносит он. – Это тебе показалось, потому что ты был снаружи.

Воцаряется гробовая тишина. Мерсер открывает рот, чтобы возразить, чтобы урезонить, потом до него понемногу доходит страшная правда этих нелогичных слов, и он падает духом.

– Ох, прости, – бормочет он. – Мне так стыдно, так больно, что я не смог тебя вызволить. Прости. Я пытался, но… не сумел.

– Ты молоток, Мерсер, – мягко отвечает Джо. – Они мне врали, что вы от меня отвернулись. Оба.

Полли и Мерсер хором фыркают, и он улыбается.

– Слушайте. Расклад поменялся. Всю жизнь я говорил себе, что надо успокоиться, образумиться, остепениться. Тянуть лямку. И вот что из этого вышло. Потому что они сжульничали. Они все подстроили так, чтобы я не смог одержать победу, играя по-честному. Но штука в том, что по-честному я никогда толком не умел. Приходилось наступать себе на горло. А теперь я преступник и… это мое. Это я умею. Я могу стать потрясающим, величайшим преступником из когда-либо живших на свете – и при этом поступить правильно. Нет, я не свихнулся. Я наконец свободен.

Полли Крейдл склоняет голову набок, обдумывая услышанное.

– Правильно – это как?

Бастион тихо рычит.

Джо показывает на газету.

– Они меня ищут. Убивают людей. Рано или поздно они доберутся до… – Он озирается по сторонам, ловит себя на том, что смотрит на Полли, отворачивается. – …кого-то из вас. Я больше не