Хроники Звёздного Народа - Инна Пакета

— Вас всех троих ждут в покоях Ригведы.

Орикс вздрогнул и побледнел. Ванда была удивительной матерью. Она сумела сделать его жизнь счастливой и радостной. И в то же время она не баловала его, когда он был совсем маленьким. Бывало, за проказы весьма ощутимо шлёпала его по попке. Когда стал старше, она двумя-тремя словами могла так заклеймить его проступок, что он переживал неделю. Но всегда она была близкой, доступной и родной. Радость всегда жила в их доме, даже когда она по делам его покидала. А если ему или отцу случалось покидать дом, она за ними отправляла свою любовь и веру в их удачу. Знание о том, что Ванда — Ригведа, жило отдельно от понятия «мама». Поэтому сообщение ДУКа ударило Орикса как хлыстом. Ванда обиделась на него. Ори и Пёс одновременно посмотрели на него, но их взгляды ничего не выражали. Казалось, что они просто испуганы непредсказуемостью ситуации.

Орикс сорвался с места и выскочил из гостиной. Ори и Пёс ринулись за ним, но ДУК захлопнул дверь. Они этого не ожидали и налетели на стену. Испытывая неловкость, они вернулись. Ори, не скрывая досады, бросился на диван, а Пёс пристроился рядом. И тут во всю стену, где только что была дверь, включился экран. Они увидели гостиную Ванды, изменённую до неузнаваемости. Из прекрасного гостеприимного уголка гостиная Ванды превратилась почти в совершенно безликое помещение, похожее на большой зал Командора. Белые светящиеся стены, чёрный бездонный пол, в середине комнаты маленький столик, на котором стоят две вазы с цветами. А в глубине, у стены, где скрыто окно на берег моря, стоят Командор в форме, Ванда в одежде Ригведы с короной на голове, Мать в плаще Странника и Мирракс.

Орикс влетел в гостиную и на бегу остановился с таким же выражением лица, которое было у Ори, когда он наткнулся на стену. Ванда величественно повернула к Ориксу голову, она стояла боком к двери.

— Здравствуйте, Орикс! Надеюсь, вы хорошо отдохнули и готовы продолжать свою работу, — голос был безликим и отстранённым.

Ори никогда не слышал, чтобы Ванда с кем-нибудь так говорила. Сердце его сжалось от тоски и боли, и он невольно положил руку на спину Пса, сидящего рядом.

Орикс замер. Казалось, что жизнь покидает его. В лице не было ни кровинки. Потом он развернулся, чтобы выбежать из гостиной, дверь услужливо открылась. Орикс сделал шаг и остановился. Для Ори эти несколько секунд показались вечностью. Орикс снова резко развернулся, теперь уже спиной к двери. Ванда даже не смотрела в его сторону. Она смотрела на Командора. А в его глазах были боль, сочувствие и любовь. Он был на стороне жены. Но Орикс этого не мог видеть. Это ДУК добросовестно показывал Ори и Псу всё, что происходит в гостиной Ванды. А в следующую секунду Орикс был уже на коленях. Он обнимал ноги матери.

— Мама! Прости меня, мама! Мне даже нечем оправдать себя, кроме своего отчаяния. Идём, я сам тебе покажу причину своего горя, затмившего мой разум.

— Хорошо, Орикс, мы пойдём и посмотрим. И только тогда мы, отец ваш и я, примем решение: простить вас или нет.

Орикс встал и быстро пошёл к выходу из гостиной Ванды. А за ним не спеша, даже величаво двинулись Ванда и Командор, держась за руки, а следом Мать и Мирракс. Экран погас. ДУК бесстрастным голосом сообщил:

— Ори, Пёс, Ригведа направляется в ваши покои.

Они приготовились к встрече гостей. Напряжение душ ослабло. И они успели молча, взглядами, поздравить друг друга. Орикс вбежал первым, открыл дверь в свою комнату, но сам вошёл только тогда, когда туда не торопясь проследовали те, кто шёл за ним. И только потом Ори и Пёс подошли ближе, но остановились на пороге.

Все долго и молча смотрели на Тилию. Зрелище было завораживающим. Но вот корона исчезла с головы Ванды. Она снова была в простом домашнем платье. Ванда подошла к сыну, положила руку на его склоненную голову.

— Глупый мой мальчик! Такую боль нельзя носить в себе.

Он обнял её, маленькую и хрупкую. Но казалось, что нет во всем мире силы, которая заставила бы его сейчас жить и бороться, кроме любви и сочувствия этой женщины, которая была его матерью. Она осторожно выскользнула из его могучих объятий, взяла его, как маленького, за руку и вывела из комнаты в гостиную, подвела к дивану и села рядом с ним. Для остальных ДУК уже приготовил уютные кресла, которые были расположены по кругу, чтобы собеседники могли видеть друг друга. В центре круга на небольшом столике стояли две вазы с цветками, живым и каменным. Ванда заговорила первой.

— По крайней мере, в этой ситуации есть нечто положительное. Есть конкретная проблема, которую надо решать. Вопрос в том, как её решать? Кто может что-нибудь сказать по этому поводу?

Все молчали. Тогда Ори вскочил и начал взволнованно ходить по комнате.

— Мы с Псом страдаем не меньше, чем Орикс. Это мы сделали Тилию. Нельзя сказать, что нас заставили силой. Но перед тем, как начать работу, и всё время, пока мы работали, нас не покидала уверенность, что мы делаем то, что нужно делать. И мы сделали это хорошо. Мы с первой секунды знали, что они хотят, чтобы Тилию оживили. В этой девушке есть всё, что должно быть в человеке. В ней нет только жизни. Биологической жизни! Она каменная, но живая. И я это знаю. Только это жизнь камня. Они отдали нам лучшее, что у них было!

— Ори, — тихо сказала Мать, — сядь, пожалуйста, и успокойся. — Ори снова опустился в своё кресло. — Никто ни в чём не винит ни тебя, ни Пса. Всё, что происходит, это логика вашего пути. Но дело в том, что живое может родиться только от живого. И оживить каменную девушку даже более невозможно, чем воскресить умершего человека. В системе ДКС давно делают машины, которые практически ничем не отличаются от людей, они даже могут жить среди людей, и те не догадываются, что это всего лишь машины. Человек — это не только его тело. Тело вы сделали. Прямо скажем, совершенное тело! Но человек — это то, что живёт в его теле, — его душа. Это особый вид энергии. И ты, Орикс, не можешь взять чужую душу, чтобы вселить её в Тилию. Не имеешь права! Ты должен создать новую душу. Вы познали душу камня. И