В клетке. Вирус. Напролом - Джон Скальци

– Да, и что?

– Более того – это армия оплатила вам курсы интеграторов и последующую стажировку.

– Да, оплатила. Я прошла школу подготовки офицеров запаса при Техасском университете, после чего получила назначение в Форт-Беннинг, где помогала армейским офицерам с синдромом клетки. Вам наверняка все это известно.

– Иначе говоря, вы получили назначение в Институт западного полушария по сотрудничеству в сфере безопасности.

Фаулер улыбнулась:

– В чем вы меня подозреваете, агент Ванн? То, что там во время холодной войны была «Школа Америк»[44], теперь ничего не значит. Те дни давно миновали.

– Не сомневаюсь, – сказала Ванн. – Но, как я понимаю, для повышения качества обслуживания тех, с кем вы там интегрировались, вы прошли и некий курс спецподготовки. Рукопашный бой. Приемы пыток. Что-то в этом роде.

– Какое же у вас богатое воображение, агент Ванн. Мое служебное досье находится в открытом доступе. Можете заглянуть туда на досуге. А впредь, если вы еще раз захотите поговорить со мной, договаривайтесь через моих адвокатов. Или вы намерены арестовать меня прямо сейчас?

– Нет, – ответила Ванн. – Не прямо сейчас.

– Хорошо. Тогда проваливайте с моего крыльца. – Фаулер повернулась и шагнула в дом, не оборачиваясь на нас.

– Какой-какой институт западного полушария? – спросил я, когда мы с Ванн остались вдвоем.

– Институт западного полушария по сотрудничеству в сфере безопасности, – сказала Ванн, сходя с крыльца. – Там мы учим людей из других стран обеих Америк, как убивать тех, кто им неугоден.

– Я не знал, что мы все еще этим занимаемся.

– Мы никогда и не прекращали, – сказала Ванн. – Просто не распространяемся на эту тему.

– Вы правда считаете Лену Фаулер убийцей? – спросил я.

– Меня бы не удивило наличие у нее некоторых навыков, которые она не использует в своей нынешней работе.

– И она вспомнила о них, чтобы убить Алекса Кауфмана? Но зачем? Он ведь вроде не враг государства.

– Из списка ее клиентов ясно видно, что Фаулер перестала быть ура-патриотом уже довольно давно.

– Вы всерьез думаете, что она его убила? Вот так пришла и сломала ему шею?

– По крайней мере, она точно знает, почему он умер.

– Даже если и так, вы же не надеялись, что она признается прямо на своем крыльце?

– Конечно нет. Я знала, что она не скажет ничего полезного.

– Тогда зачем мы вообще сюда ехали?

– Потому что я хотела посмотреть, каким будет ее следующий шаг.

– Иногда я вас совсем не понимаю, – сказал я.

– Это несложно, – ответила Ванн и полезла в карман за сигаретами. – Что бы там ни произошло с Кауфманом, она была в номере именно для этого или хотя бы должна знать что-то очень важное для нас. С нами она говорить не станет. Но тот, с кем она поговорит в самое ближайшее время, нам точно поможет.

– Вам понадобится разрешение на прослушку ее телефонов.

– Я получила его вчера вечером после нашего с вами разговора. У судьи Казниа передо мной должок.

– Фаулер наверняка уже догадалась, что у вас оно есть. Она, вообще, похоже, из тех, кто всех и во всем подозревает.

Ванн кивнула:

– Я не исключаю тот вариант, что Фаулер правильно оценивает масштаб нашего внимания к ней и понимает, что мы пасем ее с самой смерти Кауфмана и что мы нашли ее отпечатки в обоих номерах. Это еще одна причина нашего появления здесь. – Ванн мотнула головой в сторону дома. – Кстати, вы заметили, как она обернулась, когда первый раз открыла нам дверь?

– Да.

– Полагаю, у нее там гости. Какая-то встреча. И клиент среди них.

– Значит, о чем бы они ни говорили, это подпадает под отношения «клиент—интегратор» и не подлежит разглашению.

– Если только они не замышляют преступление, – сказала Ванн. – Хотя это трудно доказать, если даже и так. – Она достала зажигалку и прикурила.

– И что вы собираетесь делать?

– Отгоню машину за пару кварталов, вернусь сюда пешком, спрячусь в кустах и буду ждать, когда кто-нибудь выйдет.

– А если нет никакой встречи?

– Значит, подышу свежим утренним воздухом.

– А как насчет меня?

– Насчет вас? – переспросила она. – Вы отправляетесь в Бостон.

– Да, но мой трил-то останется здесь. Я думал, мы вернемся в офис.

– Сюрприз.

– А машина с выключенным трилом внутри типа не вызовет подозрений?

– Хорошо подмечено, – согласилась Ванн.

– И что с этим делать?

Прежде чем ответить, Ванн смачно затянулась.

– Полагаю, на такой случай всегда есть багажник, – наконец сказала она.

В багажник мой трил не поместился. Поэтому я вызвал такси и поехал к родителям. По пути набрал Тони.

– Есть какие-нибудь подвижки с тем хранилищем данных на ошейнике? – спросил я его.

– Никаких, – ответил он. – Пытаюсь крякнуть обычными приемчиками, но ничего не выходит. Вижу, что там что-то есть, и даже могу сказать, какого размера файл, но открыть его не получается.

– А в чем проблема-то?

– В алгоритме шифрования – вот в чем. Чтобы получить доступ, нужен ключ шифрования, это вообще не фокус, но вся загвоздка в том, что вводить его нужно через другое определенное устройство, которого у нас нет.

– Значит, определенное устройство.

– Точно. Оно должно законнектиться с хранилищем через «ближнюю бесконтактную связь». Их надо поместить на расстояние не больше двух метров друг от друга, и хранилище откроется.

– И что, это нормальная практика? – спросил я.

– Вполне. Производители телефонов уже десятки лет делают что-то подобное, чтобы можно было разблокировать телефон с помощью надежного устройства вроде домашнего компьютера или известной беспроводной сети. С точки зрения безопасности я бы не посоветовал этот способ, потому что в массе случаев эти так называемые «надежные устройства» совершенно не защищены. Но у нас этого устройства просто нет, поэтому и говорить не о чем. Если только ты не вынес что-то из того пожара.

– У нас только обугленные остатки трилов.

– Насколько обугленные?

– Все, что не из металла, превратилось в пепел.

– Ну да, тогда, наверное, ничего не выйдет.