Записки капитана флота - Василий Головнин

Так свидание с жителями доставило нам случай узнать много любопытного касательно Курильских островов, а особенно настоящие их имена; следовательно, капитан Крузенштерн, положа отменно верно виденные им острова на карты, дал некоторым из них другие названия, а именно: его Райкоке есть настоящий Матуа, а Матуа называется жителями Расшуа; остров же, им называемый Расшуа, сами жители именуют Ушисир; а тот, который у него на карте стоит под именем Ушисира, они называют Кетой; а его Кетой жителям известен под именем Симусира, который по их счету 16-й в гряде. Без всякого сомнения, капитан Крузенштерн не имел намерения нарочно переменить имена островов, под какими они известны природным своим жителям, а взял их с какой-нибудь неверной карты или слышал от людей, не имевших о них надлежащих сведений, ибо здравый рассудок, справедливость и польза географии требуют, чтобы населенные части земного шара назывались так, как они жителями своими именуются, а потому на моей карте Курильских островов я возвратил им настоящие имена.

Что мы узнали от жителей Ушисира, то совершенно сходствует с повествованием Лаперуза, где он со слышанного им от паратунского священника упоминает, что 13-й и 14-й острова обитаемы и признают себя подданными России, платя ясак, и что на зиму жители с 13-го переезжают на 14-й остров. Горячие ключи, на сем последнем находящиеся возле самого озера, без сомнения, привлекают в зимнее время много дичины к себе. И ныне мы нигде такого множества разного рода морских птиц, а особенно топорков и старичков не видали, как у Бабушкина камня: от пушечного выстрела миллионы их поднялись с этой скалы, а к вечеру видели мы большие стада диких гусей, летевших к ключам. Притом остров этот несравненно ниже других, и теперь, когда вершины всех прочих покрыты снегом, на нем только изредка местами видны снежные глыбы, которые скоро совсем растают, отчего здесь должно быть гораздо теплее, нежели на Расшуа – высоком и гористом острове.

Для меня несколько непонятно сказанное курильцами на острове Ушисир г-ну Рудакову, будто у них, кроме снежной, нет другой пресной воды: мы ясно видели, что снегу невозможно во все лето пролежать, следовательно, у них где-нибудь вдали от селения есть пресная вода, за которой ныне, имевши снег возле боку, они не ходят, пока нужды не настанет, или летом дождевой водой остров изобилен. К чести ушисирских жителей не должно умолчать, что они сами собой без всякой просьбы от нас просили г-на Рудакова принять в подарок черно-бурую лисицу, а г-на Новицкого – бобровый хвост, и прислали на шлюп до 300 копченых морских птиц, которых я велел разделить на всю команду.

21 числа ветер продолжал дуть с западной стороны очень тихо, идя постепенно от NW к ZW, а в 6 часу вечера совсем затих, погода была облачная, изредка показывалось солнце, а иногда пасмурность находила с дождем или снегом, но полуденную высоту солнца и высоты для определения долготы по хронометрам мы взяли. Находясь по восточной стороне островов, мы к ним лавировали, но не прежде как под вечер успели приблизиться к оконечности Ушисира, где очень тихий ветер и довольно скорое течение к ZW препятствовали нам употребить крюс-пеленги, но остров сей так мал и узок, что и глазомером нельзя в положении его сделать значащей ошибки. Будучи с милю к О от Бабушкина камня, мы бросили лот, но ста саженями дна не достали. Я посылал к нему на шлюпке штурмана Хлебникова, который к O от сей скалы в 20 саженях нашел глубину 8 сажен, в 100 саженях – 15 и 20 сажен, а в 200 саженях – 35 саженей; дно из мелкого камня и дресвы. Этого дня, несмотря на продолжительную пасмурную погоду, однажды на несколько часов прочистилось так, что мы вдруг могли видеть Сарычев Пик, Расшуа, Ушисир, Кетой и Симусир. Удивительно, как пасмурность и мрачность возвышают берега: этого дня горы острова Кетоя не видавшим его прежде показались бы Шимборазой, туманы, окружавшие низменные его берега, представились бы облаками.

22 мая. На другой день до 5 часа пополудни ветер дул с восточной стороны, переменяясь от разных румбов между NO и OZO, а потом остальную часть суток прямо от N – то свежий с порывами, то тихий. Погода же до наступления северного ветра стояла по большей части облачная, пасмурная и мокрая, прочищаясь иногда часа на два и на три. А с северным ветром выяснило, облака исчезли, и ночь на 23 число, освещаемую луной, и в самом лучшем климате назвали бы прекрасной ночью, если бы она не была так холодна, судя по майским ночам в других местах: термометр стоял на 36°.

23 мая. Хотя мрачный сей день не позволил нам сделать никаких астрономических наблюдений, но свежий ветер, ровная гладкая вода, положение шлюпа в отношении островов и совсем не чувствительное действие течения пособили нам в светлые промежутки посредством крюс-пеленгов определить взаимное положение двух островков, лежащих к NO от Ушисира по направлению каменного рифа в отношении к южной оконечности острова Расшуа, равным образом направление и расстояние между сею оконечностью и плечом острова, откуда он склоняется больше к О, также и положение двух островков относительно к северной оконечности Ушисира.

Два островка от южной оконечности острова Расшуа лежат на SW 32°, в 6 милях. NW плечо острова Расшуа от юго-западного его мыса лежит на NW 48°, 5 ½ миль.

Два островка от N оконечности Ушисира лежат на NO 22 ½° в 3 3/4 милях.

Кроме вышеупомянутых для нас немаловажных успехов, мы постарались еще употребить в свою пользу ясный вечер и ровный северный ветер: подошли вплоть к южной оконечности острова Расшуа с западной стороны его, где увидели несколько юрт и ходивших между ними людей. Тогда я послал на берег мичмана Якушкина, а шлюп между тем лавировал, подходя иногда к берегу на полмили; ветер и тихая вода позволяли нам так близко подходить под малыми парусами, употребляя беспрестанно лот. На расстоянии от берега ¾ или 1-й мили – глубина 22 саженя, а в 1¼ или 1½ милях – 35 саженей; грунт в обоих случаях – мелкий хрупкий камень, дресва и малые ломаные ракушки, а в последний раз попалось несколько красного кораллу.

Посланный офицер сообщил мне следующие его замечания: «Подходя к берегу, бросили мы лот, глубина постепенно уменьшалась, грунт при входе в заводь – дресва и черный песок, а в полукабельте от берега начинается каменный; глубина от 15 до ½ сажени; у берега по надводным камням растет много морской травы, так что гребное судно с трудом может пройти сквозь оную. Пристав к берегу, приметил я, что вода убыла около 5 футов, но от жителей узнал, что еще столько же убудет. Каменистый берег идет покатостью; далее же к S низменность его состоит из белой дресвы. На гребных судах при NO ветрах приставать удобно; с S же и SW стороны заводь открыта.

По выходе на берег встречен я был жителями. Один из них подал мне бумагу с изображением герба Российской империи, в которой обнадеживались жители в покровительстве со стороны российского правительства грамотой, данной им в царствование блаженной памяти государыни императрицы Екатерины II иркутским губернатором. Селение их состоит из 19 юрт, по скату горы расположенных. К S от селения течет небольшой ручей. Хотя ручей сей достаточен для продовольствия жителей пресной водой, но для наливания судов неудобен по мелкости и трудности втаскивать на гору бочки. К N от селения стоят два креста, самими жителями поставленные. Платье жителей состоит из птичьих парок на камчатской покрой сшитых, только без воротников; обувь составляют гордовые торбасы, на головах носят колпаки из толстого сукна, волосы заплетают в две косы и связывают на затылке. Употребляют в пищу они морских птиц и сивучей; из дворовых животных, кроме малого рода собак, никаких нет; видел также привязанных к столбам орлов. Жители сказывают, что на их острове, кроме лисиц, никаких зверей нет. Также узнал я, что из 20 человек мужчин и 7 женщин, 10 уехало на 16-й остров за промыслом. Они сказали, что прошлою осенью разбило на нем судно, а по халату и красной лакированной чашке, с сего судна выброшенных, которые я сам видел, полагаю, что судно это было японское; люди же при разбитии все погибли.