Записки капитана флота - Василий Головнин

Четвертого числа мая поутру в 7 часов снялись мы с якоря. Отлив помог нам при самом противном ветре, дувшем тогда умеренно от S, вылавировать из прохода, которым лавируя, заметили мы, что течение у восточного его берега было гораздо сильнее, нежели у западного. Во втором часу пополудни мы уже были в открытом море, а в 8 часов вечера отдалились столько от берегов, что если бы буря сделалась прямо на них, опасности не было: отруб мыса, на коем прежде стоял маяк, от нас находился по компасу на NW 66°, Налачев мыс – на NO 13°. В ночь ветер был из SW четверти тихий с мокрой и пасмурной погодой; мы шли к S.

С рассветом 5 мая наступил штиль, и погода стала сухая, облачная, иногда однако выяснивало, и мы могли определить в полдень широту свою по меридиональной высоте солнца, а долготу по хронометрам, приведя ее к полдню, первая была 52°22', а последняя – 159°23'[73]. В полдень же мы пеленговали Поворотную сопку на 79°, Вилючинскую на NW 67°, Стрелочную сопку на NW 17° по правому компасу. Положа пеленги эти на карту камчатского берега капитана Крузенштерна, мы нашли, что означенное ими место совершенно соответствовало широте и долготе нашей, в истине которых мы не могли сомневаться, ибо ход хронометров был определен в Петропавловской гавани, хорошо применить им его было некогда, а поэтому положение помянутых гор на карте капитана Крузенштерна весьма верно означено.

Хотя все Камчатские горы, большие и малые, были покрыты снегом, но на Поворотной сопке совсем его не было; пепел ли извергаемый горящей Авачинской сопкой, стоящей поблизости Поворотной, покрыл снег, или внутренняя от огня теплота его согнала – не знаю, ибо нам казалось, что из этой сопки также дым поднимался, однако ясно того по причине облаков, носившихся над сопкой, мы не могли видеть. Склонение компаса по азимутам нашли мы 6°00' восточное. Оставляя Камчатский берег, мы располагали курсами так, чтобы пользуясь направлением ветров, прийти кратчайшим путем к проливу Надежды, откуда предполагал я начать опись. На этом переходе особенно примечательного ничего не случилось; погоды большей частью стояли пасмурные и мокрые при беспрестанном почти тумане. Внутри наиболее дули умеренные и тихие с южной стороны, но чаще из ZO четверти. На некоторое время однако и к северу ветер переходил, и однажды из NW четверти дул очень крепко.

Мая 13 в 10 часов пополудни погода была чистая, светлая, хотя и облачная. Мы находились тогда в широте 47°7', долготе по счислению 153°50'; от этого места до 3½ часов пополуночи (14 мая) прошли мы по правому компасу на NW 23°. За милю со спущенными марселями на эзельгофт. Тогда оставалось от нас до острова Матуа 30 миль; ветер тот же SO стал дуть гораздо крепче и нашла пасмурность с туманом, почему я принужденным нашел себя привести бейдевинд на правый галс. Этим курсом прошли мы под весьма малыми парусами до 7 ½ часов утра 9 ½ миль, в то время до Матуа оставалось 34 мили. Желая быть поближе к нему, несмотря на густой туман, чтобы по прочищении погоды видеть хорошо его и другие соседние острова, я спустился прямо к нему под одними марселями. Пред самым полуднем туман немного прочистился, и нам в полдень удалось взять обсервацию, по которой широта наша была 47°51', и остров Матуа был от нас на NWtN в 14 милях. После полудня скоро нашел опять туман, но не столь густой, как прежде, который в час пополудни немного прочистился, и тогда мы увидели пик Сарычева[74] на NW 12°, а остров Расшуа на ZW.

Прошли мы от полудня до усмотрения берега на NWtN 6 миль. Увидев эти острова, мы достигли предела, откуда по расположению моему должна была начаться наша опись. Взяв пеленги обоих островов, пошли мы между ними проливом Надежды, так названным капитаном Крузенштерном[75]. Туман прочистился, и два вышеупомянутые острова начали было открываться очень хорошо, но в 2 часа с нашедшим от ZО сильным порывом туман опять поднялся и покрыл берега, однако ненадолго: к 4 часам он совсем исчез, после того как ветер из ZО четверти вдруг перешел в ZW, тогда мы пошли к северной оконечности острова Расшуа. В проливе Надежды встречали мы местами сильные сулои. Когда был туман, то он, скрывая от нас берега, препятствовал точно узнать, в которую сторону стремилось течение, догадки же одни были недостаточны для определения направления оного.

Но когда мы спустились к Расшуа, то уверились, что течение было к W из океана. Сулои эти такое странное, толкучее волнение производят, что не привыкшим их часто видеть могут показаться мелководными банками. На одном из них в 6 часу пополудни мы бросили лот, но 90 саженями дна не достали. Над ними обыкновенно летают и плавают множество морских птиц: мы видели большие стада ар, савок, топорков, старичков, чаек-говорушек, но обыкновенных чаек, урилов и петрелей не много, а альбатроса только одного или двух видели. Камчатские касатки в проливе плавали стадами.

Пика Сарычева от вершины одна треть была совсем покрыта снегом, а потом до половины только полосами; с половины же до низу вовсе чиста, следовательно, она не может быть отменно высока. На мой глазомер, сравнивая ее с большими горами, мною виденными, она не превосходит вышиною 3000 футов. Дым, поднимающийся из нее и означенный на рисунке этой горы бывшим с капитаном Крузенштерном живописцем Тилезиусом, и мы видели. Только нам показался он (смотря из той же точки зрения) ближе к вершине, нежели как господин Тилезиус означил. Фигура горы, смотря от юга, – коническая, в содержании диаметра основания к высоте как 2 к 1.

Вечером находились мы милях в двух от северной оконечности Расшуа и приметили отменно сильное течение от W, которое при свежем попутном ветре и при хороших парусах немногим преодолевали, идя против оного. Проходя остров сей, мы ясно видели, что северная его сторона состоит из каменных утесов и по всем признакам совсем бесплодна. Пристать к берегу с этой стороны, я думаю, невозможно, хотя отменно большого буруна мы не приметили. Вся северная половина Расшуа гориста и высока, а южная ровнее и ниже. От NW и NO четверти, смотря издали на сей остров, покажутся две высокие горы, или, лучше сказать, холмы, стоящие на вершинах гор, фигурою похожие на купола, а от других румбов или от тех же, но в ближнем расстоянии, они этот вид совсем теряют и кажутся вместе с другими окружающими их высокостями то пирамидами, то призмами или какими-нибудь неправильными фигурами.