Светлая сторона Луны - Сергей Дорош

— Счастливого пути, учитель, куда бы он ни лежал, и исполнения замыслов, в чем бы они ни состояли, — так же тихо сказал я. Надеюсь, ветер донес мои слова до него.

Я легко обнаружил волчьи следы. Передвигаться было трудно. Перекинуться в звериный облик я даже не пробовал. Когда пришел, все было кончено. Трупы в черных плащах с капюшонами усеивали землю. Лица были прикрыты, совсем как у нас. Мой взгляд выхватил вышитый на одеждах знак — стилизованную каплю воды.

— «Стальной дождь» — так они кричали. — Я не услышал, как ко мне подошел Волчий Пастырь.

— Это не те, кто напал на скит, — произнес я. — Может быть, они совсем ни при чем.

— Их наши Люфтваффе… — ответил мой собеседник.

Да, между волками и птицами всегда было негласное соперничество. Птиц было не в пример больше. Их сообщество называло себя «Серебряные крылья», но волки обычно честили их «Люфтваффе». В ответ летуны называли их «Дикие». Впрочем, последнее прозвище происходило от собственного наименования подчиненных Волчьего Пастыря — «Дикая стая». Хотя здесь было еще одно «волчье» подразделение. Они уже давно не считались подчиненными Круга. Волчья сотня, аколиты, ушедшие к иллюминатам. Наши пастыри это одобряли. Слишком много настороженности оставалось между нами и иллюминатами. Формально сотня подчинялась Городу Ангелов, но слово Волчьего Пастыря оставалось для них весомым. Все они прошли через Дикую стаю и сейчас явились на зов своего вожака. Тем более что чаще всего высшие в своих планах упускали это подразделение, и оно во многом действовало самостоятельно, подчиняясь лишь сотнику.

— Мы не нашли ее. — Волчий Пастырь понизил голос.

— Вы и не могли ее найти. Те, за кем вы гнались, умело запутали след. Найти их смог бы только я.

— Я соболезную, Гепард. — Он всегда меня так называл — не по имени, по прозвищу. — Если мы чем-то можем помочь, моя стая в твоем распоряжении.

— Нет, это моя драка, — покачал я головой.

* * *

Я остался в лесу. Да и сложно было мне в таком состоянии куда-то уйти. Каждый раз, исцеляя человека, я словно бы делился с ним собственными жизненными силами. Не зря учитель сказал мне: «Лекарь, исцели себя сам». Сейчас я не мог этого сделать. Сейчас я был полной развалиной. А в лесу спокойнее. Лежал, думал об учителе. Многие пастыри считали, что, пожелай я, давно бы занял место среди них, но Гаэлтан все не признавал моей готовности. Вот и открылся тот последний штрих, который я считал своим плюсом, а он на самом деле таковым не являлся. Не всегда самоотверженность хороша. В лекаре должно быть немного жестокости. Кто-то боится боли, к примеру, но, убрав ее, я потрачу силы, которые могли бы спасти жизнь другому человеку. Сейчас я уже с ходу мог назвать пяток человек в Новгороде, на кого я потратил неоправданно много сил. Этих крох хватило бы мне, чтобы встать на ноги за день. И тогда я смог бы вернуться к своим делам гораздо раньше.

Много чего передумал. На пятый день меня нашел Фульк. Ну да, действительно, кому же, как не ему? Искать людей он умел великолепно, к тому же мы были как братья. Он волновался за меня. До сих пор я питался ягодами, грибами и насекомыми. Мне этого вполне хватало. Сын Луи приволок целую тушу косули, споро развел костер, не слушая моих возражений, и вскоре на огне зашкварчало свежее мясо. Я смотрел в спину Фулька. Его плащ был такого же покроя, как и у тех, с вышитой каплей. Только черных головных платков они не носили, а полумаску сын Луи, как и я, спустил на шею. О разгромленном ските мы намеренно не говорили. Наверняка он уже знал гораздо больше меня. Я заметил свежий шрам у него на ладони.

— Откуда это? — спросил я.

Он рассмеялся:

— Сейчас Луна — такое место, где правильнее спрашивать, почему на тебе ни одного свежего шрама.

Сквозь смех слышалась горечь. Он то и дело щелкал дагой, чуть вынимая ее из ножен и вгоняя обратно. Я знал, это оружие — подарок Агия и выполнено как пара к шпаге его отца. Появилась какая-то злость на себя. Валяюсь тут бревном по своей же глупости. Сколько людей расстались с жизнью из-за того, что меня не было рядом!

— Говорил же ей, что скит должен охраняться! — с горечью воскликнул я. — Но ты же ее знаешь!

— Знаю. Ты зря винишь себя. Ты чуть не погиб, защищая ее.

— Этого мало. Ты не знаешь, но она добровольно ушла с ними, чтобы они не убили меня. Вместо того чтобы спасти, я сгубил ее.

— Это не имеет значения. — Фульк повернулся ко мне. — Вчера с Земли вернулся мой отец. Он ушел один, даже не позвав меня с собой, и мне не понравилось то, что я увидел в его глазах. Он либо вернется с ней, либо не вернется вообще. И хватит об этом.

Недалеко от моего пристанища из-под корней могучего дуба, расщепленного ударом молнии, протекал ручей. Мы с Фульком перебрались туда. Ясная погода расслабляла. Ни малейшего ветерка в кронах деревьев, тишь да благодать. А ведь совсем недалеко еще не остыло пепелище скита, и могильный холм, под которым покоились его обитатели, не успел порасти травой. Я сел на выпирающий из-под земли корень, опустил босые ноги в холодную прозрачную воду. Фульк устроился рядом, снял головной платок. Его волосы, бывшие в детстве темными, как у отца, сейчас посветлели, но вились так же, как у Луи. Сомнений в отцовстве последнего не оставалось, потому что лицом и телосложением они были схожи, как близнецы. Тот же гордый профиль, те же ярко-синие глаза, тот же нос с горбинкой и утонченные черты. Даже в движениях, жестах, повадке проглядывало родство. И одежду они предпочитали одинаковую: ботфорты с отворотами, черные штаны и камзол, какие были популярны на Земле веке в шестнадцатом. Этакие классические кабальеро времен расцвета Испании, из которой и происходил сей славный род. Даже оружие — тяжелая боевая шпага, имеющая мало общего с зубочистками-рапирами, и дага — было выковано по одному шаблону, хоть и разными мастерами. У обоих на шее болтается полумаска, к которой имеют такое странное пристрастие почти все, умеющие уходить в Тени. Только Луи носил широкополую щегольскую шляпу с пером, а его сын — головную косынку, больше приставшую какому-то пирату. Фульк Диэс дель Сентилья маркиз де Касталенде и Самдора. Много кто оспаривал этот титул — ведь мой друг был бастардом, — но никто не отрицал его прав в лицо. Вспыльчивость Касталенде хорошо известна, а шпагой Фульк владел превосходно. Впрочем, в отличие от отца, он редко представлялся полным именем, словно бы стесняясь его, как и той истории, благодаря которой появился на свет.

— Ты про шрам спрашивал, — задумчиво произнес Фульк. — Понимаешь, мы с плутонцами столкнулись.

— И не в первый раз, — заметил я, вспомнив смерть Леонида и Снорри.

— Таким образом — в первый.

Он-то и поведал мне о том, о чем всего месяц-полтора назад никто не смог бы и вообразить, — об армии плутонцев.

* * *

Два легиона под предводительством Кота ворвались в леса Зеленого домена подобно лавине. Никто их не ждал. Крестьяне, бежавшие из Северного, пытались предупредить высших Зеленого об опасности, но разве мог Совет поверить в то, что на Луне из ниоткуда появилась новая сила. Не мог и не поверил. Когда опомнился, добрая половина его земель уже пылала. Пограничные гарнизоны оказались вырезаны в одну ночь. Не ушел никто. Крестьяне пытались оказать сопротивление в надежде, что вот-вот подойдет доменовская армия. Это обернулось ненужными жертвами. Домен не спешил двинуть войска, не зная численности, силы и намерений противника. И началось повальное бегство — совсем как в Северном. Целые деревни снимались с обжитых мест. Крестьяне не успевали даже сжечь имущество. Плутонцы учли опыт, полученный в селениях Северного домена, потому в руки им попали огромные запасы продовольствия. Это спасло беглецов от преследования, но к Северному замку потянулись первые обозы.