Сулла - Евгений Смыков

Повидимому, именно во время этих выборов произошел один крайне неприятный инцидент. Квинт Лукреций Офелла, только что взявший Пренесте и потому пользовавшийся популярностью у многих сограждан, также выдвинул свою кандидатуру на консульскую должность. Однако прежде он не был даже квестором, что вопиющим образом противоречило традиции. Сулла не желал его победы, о чем дал ему знать. Но Лукреций, очевидно, был опьянен успехом под Пренесте и поддержкой римлян. Кроме того, почему он должен уступать совершенно незначительному Декуле? Во главе толпы сограждан кандидат уже прибыл на форум, но тут его убил посланный Суллой центурион (по некоторым данным — сенатор Луций Беллиен). Толпа схватила убийцу, но диктатор заявил, что тот действовал по его приказу, ибо Лукреций проявил непослушание. И в назидание рассказал басню: «Вши кусали земледельца, когда тот пахал. Два раза он оставлял плуг, снимал исподнее платье и очищал его. А когда вши снова начали его кусать, он, чтобы не приходилось ему прерывать работу, сжег платье. И я советую тем, кого дважды победил,[1307] не просить у меня в третий раз огня» (Аппиан. ТВ. I. 101. 471–472; Ливии. Периоха. 89; Плутарх. Сулла. 33. 5–6; Дион Кассий. XXXVII. 10. 2; Асконий. 7).[1308] Возразить было нечего — диктатор имел право убить кого угодно без суда и следствия, что и случилось.[1309]

Сулла приступил, наконец, к реформам, которые должны были искоренить саму возможность всяких смут в дальнейшем. Все прекрасно помнили, что первыми затеяли распри братья Гракхи — плебейские трибуны. Ту же должность занимали Сатурнин и Главция, когда противостояли «лучшим гражданам». А уж о Публии Сульпиции, который вместе с Марием хотел лишить Суллу командования в войне с Митридатом, и говорить нечего. Вывод напрашивался сам собой: если трибуны — зачинщики смут, то надо лишить их такой возможности. И диктатор нанес удар. Отныне трибуны теряли право законодательной инициативы. Они не могли теперь собирать сенат. Ограничивалось право вето (интерцессии).[1310] Нетронутым осталось лишь право оказания трибунами помощи и защиты тому или иному лицу, ius auxilii ferend.[1311] В целом их деятельность ставилась в зависимость от предварительных решений сената. Но главное — трибунам запрещалось впоследствии занимать какиелибо иные магистратуры. Это лишало их надежд на всякую карьеру, а потому отбивало охоту у молодых честолюбивых людей занимать должность трибунов, на что, собственно, и делался расчет (Цицерон. Против Верреса. П. 1. 155; Ливии. Периоха 89; Аппиан. ГВ. I. 100. 467).

В то же время полностью ликвидировать трибунат диктатор не решился. Существование этого института было закреплено законом Дуилия еще в середине V века[1312] и потому хотя бы в силу давности освящено традицией. Кроме того, трибуны пользовались священной неприкосновенностью, что также придавало им авторитета. Наконец, для простого человека возможность обратиться к трибуну за помощью оставалась последней отдушиной. Поэтому лучше было максимально ослабить трибунат, чем полностью ликвидировать его. Нужно заметить, что при Сулле трибуны «знали свое место». У нас, например, нет сведений, чтобы хоть один из них попытался спасти проскрибированного.

В отношении других магистратур Сулла закрепил порядок, установленный еще законом Виллия в 180 году, — запрещалось исполнять претуру раньше квестуры, а консулат раньше претуры. (Как мы увидим, это било прежде всего по сторонникам самого Суллы.) Кроме того, между магистратурами должен был соблюдаться двухлетний перерыв, а между первым и вторым консулатами — десятилетний. Число преторов увеличивалось до восьми, квесторов — до 20.[1313] На квестуру можно было претендовать в 30 лет, на эдилитет — в 36, на претуру — в 39, на консулат — в 42 (Аппиан. ГВ. I. 100. 466; Цицерон. К близким. X. 25. 2; Тацит. Анналы. XI. 22).[1314] Все эти ограничения были навеяны желанием избежать в дальнейшем «вольности» недавнего прошлого, когда Марий, Цинна и Карбон переизбирались в консулы без всяких перерывов, а Марий Младший исполнял ту же должность в 27 лет.[1315] Квесторы же теперь попадали в сенат не при следующем цензе после отбытия ими должности, как прежде, а сразу же по сложении полномочий.[1316]

Чтобы ограничить опасно растущую самостоятельность наместников, Сулла издал обобщающий вариант закона об оскорблении величия римского народа (lex de maiestate рорuli Romani). Если раньше такие законы принимались применительно к какойто определенной ситуации — против тех, кто был подкуплен Югуртой (109 год), кто был ответствен за выступление италийских союзников против Рима (90 год), то теперь устанавливались нормы общего характера.[1317] Новый закон запрещал наместникам по своей инициативе покидать провинцию, вступать в союзные царства и вести войны, а также повелевал им выезжать из провинции через 30 дней по прибытии преемника. Этот закон также карал за подкуп, подстрекательство к заговору, дурное управление. Все эти нормы, за исключением срока отбытия наместника из провинции,[1318] были закреплением прежних норм. Но, собранные в рамках одного закона, они делали подсудным, по сути, любое действие, которое власть признавала неугодным ей (Цицерон. К близким. III. 6. 3; 11.2; Против Пизона. 50).[1319]