Сулла - Евгений Смыков

Последним оплотом марианцев оставалась Ближняя Испания. Ею управлял в ранге проконсула Квинт Серторий — тот самый, что захватил в свое время Суэссу и дал Сулле повод прервать переговоры с Луцием Сципионом. Он показал себя примерным наместником — ограничил злоупотребления своих помощников, отменил постои войск в городах, снизил налоги, наладил добрые отношения с местной знатью. Заодно он активно готовился к войне с Суллой — вооружил римских поселенцев, запер проходы в Пиренеях, начал строить флот и даже, видимо, заключил тайный союз с киликийскими пиратами (Плутарх. Серторий. 6–7; Эксуперанций. 7.51Z).[1282]

Однако силы были неравны. Против него выступила армия проконсула Гая Анния Луска, которая после недолгой заминки миновала пиренейские проходы — оборонявший их Ливии Салинатор пал жертвой предательского убийства. Несмотря на всю свою подготовку к войне, Серторий в решающий момент оказался без армии — то ли римские поселенцы вообще не явились под его знамена, то ли разбежались, когда враг занял проходы в Пиренеях. Марианскому наместнику пришлось погрузиться с трехтысячным отрядом на корабли и уходить в открытое море (Плутарх. Серторий. 7. 1–4). Он еще напомнит о себе, но это будет лишь через год. А пока сулланцы могли праздновать победу — последняя провинция, находившаяся под властью их врагов, была покорена.

Борьба, как ни странно, продолжалась в Италии. К югу от Пренесте все еще держалась Норба (Норма), старинная колония латинского права. Однако в начале 81 года[1283] Эмилию Лепиду[1284] удалось проникнуть в город с помощью измены. Аппиан пишет, что жители, возмущенные изменой, начали убивать друг друга, сами кончали с собой, поджигали собственные дома. Поднялся ветер, пламя разрослось, и Норба сгорела, не оставив победителям добычи (ГВ. I. 94. 439).

Лишь в 80 году пала Нола. Оборонявший ее Папий Мутил, один из консулов восставших италийцев еще во времена Союзнической войны, какимто образом сумел бежать. Закутав голову, он явился через черный ход в дом своей жены Бастии,[1285] но она не пустила его — за укрывательство такого гостя ей грозили крупные неприятности. Папий покончил с собой, обрызгав кровью порог дома жены (Ливии. Периоха 89; Граний Лициниан. 32F).

Еще позже, в 79 году, пала Эзерния в Самнии. Ее осадой и взятием руководил, повидимому, Катилина.[1286] В том же году прекратили сопротивление и Волатерры в Этрурии. Во время осады бывший претор Гай Карбон, брат казненного Помпеем консуляра, руководивший осадой, пытался подтянуть дисциплину в войсках, но солдаты взбунтовались и забросали его камнями. Спустил с рук им это преступление Сулла, как в свое время убийцам Постумия или нет, — неизвестно. Однако он счел нужным на какоето время прибыть в лагерь под Волатерры — неясно, впрочем, до гибели Карбона или после. Когда жители города сдались, из Волатерр вышли проскрипты — видимо, по условиям капитуляции. Однако их нагнали всадники, посланные консулами Аппием Клавдием Пульхром и Публием Сервилием Ватией, которые перебили проскрибированных (Валерий Максим. IX. 7. Военные примеры. 3; Граний Лициниан. 32F; Цицерон. За Росция. 20; 105).

Но вернемся в 82 год. Перед Суллой стояла вполне очевидная задача — узаконить свое положение. Он продолжал оставаться проконсулом, что не давало ему права войти в Рим и вершить в нем дела по своему усмотрению.[1287] Конечно, можно было пренебречь юридическими условностями и исходить из элементарного перевеса сил — с его легионами никто не справился бы. Однако таким путем Сулла пойти не мог, ибо тем самым он признал бы незаконность своей власти. Сломив внешнее сопротивление, он не смог бы преодолеть внутреннее.

В конце концов победоносный полководец «порекомендовал» сенату избрать ввиду отсутствия консулов интеррекса. Patres отдали предпочтение принцепсу сената Валерию Флакку. Ожидали, что тот проведет выборы. Но случилось иное. Сулла, все еще, повидимому, не вернувшийся изпод Пренесте,[1288] обратился к нему с письмом. В нем говорилось следующее. По его мнению, было бы целесообразно вернуться к диктаторской форме правления, к которой в Риме не прибегали уже четыре столетия. Тот, кто удостоится избрания, будет править не какоето заранее определенное время, а столько, сколько потребуется для приведения дел в измученной междоусобицами Римской державе в должное состояние. В завершение автор без ложной скромности указывал, что именно он, по собственному мнению, был бы наиболее полезен Риму на этой должности (Аппиан. ТВ. I. 98. 459–460).[1289]

Возникает вопрос: почему Сулла говорит, будто диктатуру не вводили уже 400 лет? Ведь последний раз диктатора избирали за 120 лет до этого, на что и указывают в данном случае Беллей Патеркул (П. 28. 2) и Плутарх (Сулла. 33.1).[1290] Одни считают, что речь в письме шла не о четырех веках, а о четырех поколениях, по 30 лет каждое;[1291] другие думают, что подразумевается не последняя, а первая диктатура, которую действительно ввели в Риме примерно за 400 лет до того;[1292] а может, речь вообще шла о царской власти, павшей около 430 лет назад.[1293]