Шерас. Летопись Аффондатора, книга 1-я: 103-106 годы - Дмитрий Стародубцев

– В Липримарию ее! – приказал он своим людям. – За попытку убийства ее ожидает большая ристопия.

Гиозы, не церемонясь, схватили женщину, в горячке порвав ее плаву, и потащили к лестнице.

– Ты убила его, подлая! – кричала Каруду юной люцее. – Ты погубила моего Туртюфа! Пусть заберут тебя гаронны! Будь ты проклята, Андэль, навеки!..

Когда разъяренную женщину увели, на хироне стало тихо, и только тут кто-то заметил, что раненый торговец еще дышит и даже открыл глаза.

ДозирЭ шагнул к раненому и склонился над ним, не испытывая больше к нему ненависти.

– Холодно ногам, – мучительно пожаловался Туртюф. – А в животе жар.

ДозирЭ опустился на одно колено, столкнувшись глазами с угасающим взглядом торговца.

– Сейчас приведут лекаря, я уверен – твои раны не смертельны. Мы доставим тебя в лучшую лечебницу и сделаем всё возможное.

– Да уж, – попытался ухмыльнуться эжин. – Будто ты сам не знаешь, что после такого отменного выпада не выживают. Ты проткнул меня дважды, почти насквозь. Где ты всему этому научился? Это просто невероятно! Или я недооценивал телохранителей Инфекта? А может быть, ты – капронос?

Молодой человек смутился, но вскоре не без гордости ответил:

– Ты прав – я капронос.

– Ага, вот и разгадка. Капронос и белый плащ – всё совпадает. Значит, это ты недавно в Ристалище Могула расправился с пятерыми бедлумами в присутствии Божественного?

– Я.

Туртюф хрипло вздохнул:

– Теперь мне легче будет умереть. По крайней мере, я погиб от руки достойного воина, а не глупого юнца.

– Ответь и ты на мой вопрос, – попросил молодой человек. – Не ты ли с месяц назад нанял разбойников-матросов, чтобы со мною разделаться?

– Глупо, всё глупо, – прошептал умирающий эжин. – Погибнуть из-за люцеи… Мудрейший поступок с моей стороны! И погубить грандиозное дело, которому посвятил всю жизнь! Гаронны!.. Спрашиваешь, не я ли подослал разбойников? Следовало бы так поступить, мой юный убийца. Сейчас бы я не лежал здесь, истекая кровью. Но знай, ДозирЭ, раз уж именно ты провожаешь меня в вечное путешествие, у тебя есть более могущественные враги, которые, сдается мне, не оставят тебя в покое.

С этими словами Туртюф поднял ослабевшую руку и вынул из-за пазухи мятый комочек ониса, бывший когда-то свитком.

– Возьми.

ДозирЭ собрался было прочитать онис, но торговец вдруг застонал.

– Я умираю, ДозирЭ, – хрипло сказал Туртюф. – Обещай мне, по крайней мере, выкупить Андэль, жениться на ней и любить до конца своих дней. Обещаешь?

– Да! Я люблю Андэль так, как никто и никогда не любил женщину! Я всегда буду рядом с ней!

– Хорошо, я спокоен. Эгоу!

Туртюф умирал еще долго, но более не открывал глаз и ни с кем не разговаривал. Лекарь, которого привела расстроенная Жуфисма, осмотрел раны и покачал головой: «Ему нужна не лечебница, а могильня». Он оказался прав – вскоре богатейший гражданин Грономфы, не приходя в сознание, умер. Только после этого ДозирЭ развернул онис и прочитал то странное послание, которое в нем содержалось: «Пишет Туртюфу человек, который желает ему помочь…» Так и не разобравшись, о чем идет речь, молодой человек спрятал письмо, а потом, через несколько дней, когда захотел показать его Идалу, обнаружил, что потерял его…

На следующий день, ранним утром, в лечебницу Белой либеры, где ДозирЭ опять оказался, явились малознакомые белоплащные воины и, ничего не объясняя, заставили молодого человека одеться и пойти с ними. Грономф ожидал чего угодно и, прежде всего, заключения под стражу, как вполне справедливый итог всех своих сомнительных похождений, но, когда циниты доставили его во дворец Божественного, необычайно удивился.

ДозирЭ провели по анфиладе с мозаичными полами, мимо множества высоких статуй, потом перед ним и его спутниками разверзлись створки исполинских дверей, похожих на крепостные ворота, открывая просторный вход в какую-то удивительную залу. Молодой человек ступил внутрь, заметив, что его провожатые остались снаружи.

Грономф огляделся. Он с изумлением обнаружил, что оказался в каком-то чудном мире, где было светло и на редкость свежо, где тихая лючина подыгрывала сладкоголосому пению птиц, где ниспадали водопады и плескались в голубых водоемах цветные летучие рыбки, где всё опутали диковинные растения с невиданными крупными яркими цветками, где кругом курился сладкий сиреневый дымок.

Только что ДозирЭ находился в центре душной и шумной Грономфы, в Дворцовом Комплексе Инфекта, но вдруг попал в волшебную страну, где нет палящего солнца и зноя, резких звуков и пыли, забивающей глаза. Страну душевного покоя и тихой радости. Может быть, он уже мертв? А так выглядит бесконечная звездная дорога? Стоило ли тогда бояться смерти?

– Что ты там встал? – раздался требовательный голос.

Молодой человек вздрогнул и очнулся. Он увидел высоко над собой потолок и посредине большой световой колодец, различил стены и пол, а в стороне заметил нескольких застывших на страже телохранителей Инфекта. И он понял, испытав при этом даже некоторое сожаление, что находится не в мире вечного блаженства, а всего лишь в зале Голубых Вод, про которую воины Белой либеры много и восхищенно друг другу рассказывали.

Но кто его окликнул? Помещение было слишком большим. ДозирЭ вгляделся и заметил какого-то человека, стоящего посередине залы, рядом со струящимся тихим фонтаном.

– Иди сюда! – опять позвал голос, но теперь в его интонациях слышалось раздражение.

О гаронны, это же Божественный! Молодого человека бросило в жар. Он быстрым шагом пошел навстречу Алеклии, по дороге едва не споткнувшись о вывернутый корень какого-то огромного безобразного дерева. Воины Белой либеры в частном общении с Инфектом исстари пользовались особыми привилегиями, поэтому для приветствия, чтобы соблюсти правила, ДозирЭ было достаточно просто по-житейски приложить пальцы ко лбу, что он и сделал, отдавая честь своему богу, правителю и военачальнику в одном лице.

Божественный вяло ответил ему: было заметно, что он не в духе и что разговор предстоит отнюдь не о награждении.

– Пройдемся, – правитель указал на дорожку, мощенную блоками из звездного камня. При этом он тронул воина за левое плечо, и тот от боли прикусил губу. ДозирЭ почему-то показалось, что Инфект сделал это нарочно.

– Ах, прости! Я совсем забыл, что ты ранен, – участливо произнес Алеклия. – И ранен дважды, причем в одно и то же место. Первый раз – в Ристалище Могула, когда народ вымолил для тебя прощение, и вчера на хироне какой-то городской акелины. Я ничего не путаю?

– Всё так, – виновато вздохнул воин Белой либеры.

– Что же ты делал в этой акелине? И разве тебе недостаточно Дворца Любви? Может быть, люцеи там недостаточно хороши или их не хватает? Ответь мне. Если мои именные росторы не проявляют должной расторопности, я прикажу их немедленно подвергнуть ристопии.