Часть целого - Стив Тольц

— Или сокращения.

— Или сокращения. Разумеется, чтобы число миллионеров росло быстрее, необходимо со второго года ежегодно повышать на доллар отправляемую по почте сумму. Таким образом, во второй год мы получим 2080 миллионеров, на третий — достигнем результата 60 миллионеров в неделю, или 3120 по итогам года, и так далее.

— В этом ваша идея?

— В этом моя идея.

— Что ж, все настолько просто, что может получиться.

— Но если даже не получится, — улыбнулся я, — чем нам еще заняться в той жалящей точке во времени, нареченной именем Жизнь?

— Только не говорите так в интервью. Договорились?

Я озадаченно кивнул. Возможно, он не распознал стихотворения: я цитировал не по-итальянски.

В тот вечер объявился Эдди — как всегда, в отглаженных брюках и жеваной рубашке, и, глядя на его лицо, я задал себе вопрос: есть ли в азиатских универмагах манекены-азиаты? Я не видел его какое-то время. Эдди то приезжал, то пропадал, то снова появлялся. Глядя на него, я вспомнил, что считал, что он меня ненавидит, и присмотрелся внимательнее. По его виду трудно было что-либо определить. Может быть, он так долго притворялся, что любит меня, что сам в это уверовал? Но зачем ему было притворяться? Какую он мне готовил ловушку? Возможно, никакую — просто хотел скрасить свое одиночество, вот и все. Внезапно мне стало нас жаль.

— Где ты был? — спросил я.

— В Таиланде. Тебе бы Таиланд понравился. Ты должен как-нибудь туда съездить.

— Что мне может понравиться в Таиланде? Я тебе скажу, где мне бы понравилось: в Вене, в Чикаго, на Бора-Бора[45], в Петербурге девяностых годов девятнадцатого века. А вот насчет Таиланда не уверен.

— Это я твою фотографию видел на первой странице сегодняшней газеты?

— А чью же еще?

— Что происходит?

Я рассказал. Эдди слушал, и казалось, его глаза все глубже проваливались в череп.

— Как ты знаешь, мои дела в последнее время идут не совсем хорошо. Полагаю, в этом деле с миллионерами тебе не потребуется моя помощь?

— Возможно. Почему бы и нет? — ответил я.

Удача в самом деле его покинула, и жизнь дала трещину. Его стрип-клубы (один из которых я в припадке безумия разгромил, въехав внутрь на автомобиле) закрыла полиция, поскольку там выступали несовершеннолетние. Также обнаружилось, что в его клубах продавали наркотики, и однажды вечером в одном из заведений устроили перестрелку, в которой погибло несколько человек. Все эти неприятности Эдди переносил с завидным хладнокровием, но я подозревал, что это только маска. И к болезням он тоже относился равнодушно, словно взирал на реальность сквозь окуляры бинокля.

И когда он спросил, не может ли стать участником моего проекта, я, конечно, ответил «да». Трогательно, если с просьбой обращается близкий человек, который раньше ни о чем не просил. Кроме того, я так и не отдал долг — те деньги, которые он мне ссудил, и это был способ ему отплатить.

Поскольку Эдди обладал опытом управления, я решил, что он возьмет на себя административный аспект. Если честно, я испытал большое облегчение. Мне хотелось одного: чтобы моя идея была реализована. Но сам не горел желанием чем-либо заниматься.

— Не могу поверить, что мы собираемся делать людей миллионерами! — Он захлопал в ладоши. — Вроде как играем роль Господа.

— Ты так думаешь?

— Не знаю. Показалось на секунду.

Если бы мы играли роль Бога в кинофильме о его святой жизни, правдоподобно бы было или нет, что он раздает деньги? Если в распоряжении вечность, даже у Всевышнего со временем кончатся идеи.

Оскар был не в восторге от того, что я решил сделать Эдди администратором проекта, но сам был безумно занят, управляя двумя телевизионными станциями, интернет-службой и тремя газетами. Я невольно проникся к нему уважением. Если бы вы знали, как много работают эти люди, то не выступали бы против их привилегий, да и себе бы не захотели ничего подобного. В итоге он согласился и выделил нам по большому кабинету в новом здании Хоббсов. Мы с Эдди получили право подбирать персонал и, хотя по старой стрип-клубовской привычке брали только женщин с глубокой ложбинкой между грудей, дурака отнюдь не валяли. Эдди идеально подошел к должности и уверенно взял в руки бразды правления. Используя влияние Оскара, он добыл список электората всех штатов и, сформировав базу данных, устроил таким образом, что фамилии можно было перемешивать, как шары во время проведения розыгрыша лотереи. Затем компьютер выбирал из них в произвольном порядке двадцать. И хотя я не способен объяснить принцип действия, все было не слишком сложно. Ничего удивительного. На свете есть много не очень сложных вещей, которые мне не дано понять.

Газеты опубликовали детали проекта, и к концу недели потекли долларовые переводы. Персонал сбился с ног, открывая конверты и пересчитывая холодные круглые монетки. Одновременно мы готовились к премьере оглашения имен первых миллионеров и трансляции вечера по общенациональному телевидению. Список приглашенных включал гостей, которые либо считали других идиотами, либо делали вид, что, кроме них, вообще никого не существует. Перспектива разделить с ними компанию меня совершенно не радовала. Но моя роль автора нехитрой идеи с миллионами заключалась именно в том, чтобы стоять рядом с Оскаром Хоббсом во время чтения имен победителей и находиться там же, когда команда Эдди выведет на сцену новоиспеченных богачей и они надлежащим образом повизжат. Это был четверг — день накануне пятничной премьеры. Оскар договорился с телевизионными станциями, чтобы событие преподнесли не хуже экспедиции на Луну. На один вечер были забыты противоречия конкурирующих информационных сетей. Оскар был неподражаем — он все это устроил, продолжая заниматься повседневными делами.

Я хоть и воскрес, но моя энергия быстро истощалась, и по вечерам я без сил валился в постель, где меня часто поджидала Анук. Мы быстро доводили друг друга до полного изнеможения.

— Ты счастлив, Мартин? Счастлив? — спрашивала она.

Как странно спрашивать об этом именно меня. Я отрицательно качал головой:

— Счастлив? Нет. Но моя жизнь приобрела забавную форму и впервые меня заинтересовала.

Мои слова заставляли ее облегченно улыбнуться.

Во вторник перед оглашением победителей я неподвижно, словно посторонний предмет мебели, сидел за столом в своем кабинете, когда раздался телефонный звонок. Я поднял трубку:

— Слушаю.

— И что такое ты вытворяешь?

— Извините, я не даю интервью.

— Папа, это я.

— О, Джаспер, привет!

— Что ты задумал?

— Задумал?

— Ведь не просто же так, без всякой причины ты делаешь людей миллионерами.