Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

«Помнишь, ты стал прятать в ножны нож, а он все рвался к твоему сердцу — хотел проткнуть? А когда ты стал есть мясо, нож хотел полоснуть тебя по горлу. Помнишь?»

«Помню», — совсем удивился юноша.

«А ты говоришь — перепутала, — засмеялась девушка. — Это я тогда помогла вложить нож в ножны. Не окажись я рядом, нож проткнул бы тебя. Шаман Ничаата умылся бы твоей кровью и исцелился бы!..»

«А когда я спас тебя от смерти?»

«Зимой, на озере. Шаман оборотился в смерч и шел на меня, чтобы погубить… Ты бросил в него кинжал и перерезал ему воротную вену. Этим ты спас меня. Не будь тебя, я бы погибла».

Юноша только сейчас понял, с кем разговаривает. Он уже слышал, что одна красивая девушка по имени Мууйя стала шаманкой. Это была она.

«Лучше тебя нет на всем свете, — сказала Мууйя, — Если и я тебе мила, засылай сватов».

Юноша затрепетал от счастья и положил руку на ее плечо. Девушка задрожала, как лист.

«Не трогай меня. Я живу там-то и там», — она рассказала, как найти ее и убежала.

Янкан не стал тянуть и на следующий день послал к Мууйе сватав. Сыграли свадьбу. Говорят, свадьбы такой на средней земле еще ни у кого не было.

Мууйя пожелала отделиться от родителей. Янкан одобрял это и только спросил:

«А где мы себе дом построим?»

«Под тем утесом, где мы впервые встретились, — ответила молодая жена. — А на утесе у нас будет ураса[22]. Оттуда мы будем любоваться восходом».

Сказано, сделано. На склоне горы нарубили леса и построили уютный домик. Посмотришь издали — игрушка. А на утесе каждое лето ставили монгольскую урасу.

Старик опять закурил трубку.

— Будешь проплывать мимо, обрати внимание. Ты увидишь эту урасу. В молодости я бывал на утесе, бродил вокруг урасы. Ни окон, ни дверей, сплошной камень. На нее свалились все лиственницы. Лежат, скрестившись.

— Тогда это не ураса, — заменил Федор.

— Были ураса, а потом, наверно, превратилась в камень. Шаманы все могут, — ответил старик. — Но камень-то похож на урасу. При восходе и закате весь сверкает. Далеко видно!.. Вот так они и жили. Мууйя ничем не выдавала себя, что она удаганка, была как все. Только в дни полнолуния ее нельзя было узнать — делалась печальной, молчаливой. В это время умирал кто-нибудь из ее, родственников.

Однажды поутру, встречая с мужем восход, Мууйя прижалась к Янкану, стала целовать его и ласкать.

«На том берегу речки, — сказала она, — живет охотник. У него есть дочь Имана. Женись на ней, Янкан, если ты меня любишь!»

Янкан страшно удивился, услышав такое от любимой жены, подумал, что она с ума сошла.

«Я тебе добра желаю. Вот уже три года как мы с тобой живем, а детей у нас нет. И не будет. Нет ничего страшнее, когда пепелище остается без пеньков и на том месте некому построить новый дом».

«Перестань!.. Мне с тобой хорошо, а без тебя я умру!»

Мууйя была веселая, шутила, смеялась.

Через несколько дней Янкан стал собираться на охоту. Мууйя стала проситься:

«Возьми меня с собой».

Янкан согласился. Преследуя целое стадо диких оленей, они переплыли Витим. У речки Сыпа Янкан и Мууйя догнали оленей и троих сразили стрелами.

«Я страшно устала, — пожаловалась Мууйя. — Вот видишь урасы? Давай попросимся на ночь, отдохнем немного. Под открытым небом опасно оставаться — как бы не было дождя».

Мууйя сама облюбовала урасы. Гостеприимные хозяева встретили гостей хлебом-солью, как говорят у русских.

Входя в урасу, Янкан забыл наклониться и сильно ударился о шест. Так сильно, что его, беднягу, оглушило. Но он, будто сквозь сон, слышал, как у него спросили:

«Янкан, ты любишь Иману?»

И он ответил:

«Люблю». — Сказано это было в полузабытьи, по чьему-то наущению.

Спать его положили с Иманой. Все, что потом с Янканом происходило, он не помнил.

Очнулся Янкан уже дома. Увидев рядом с собой незнакомую девушку, он спросил:

«А это кто?»

«Твоя жена», — смеясь, ответила Мууйя.

«Не смейся. Кроме тебя, нет и не будет у меня женщин!»

«Ты лишил ее девственности, теперь уже поздно отказываться. Она родит тебе чудесного мальчика. Он продолжит твой род, — сказала Мууйя. — Вы будете жить тут, а я в верхней урасе!»

Янкан вместе с Мууйей поднялся на утес, где стояла ураса. Он положил ей на грудь голову у заплакал, как ребенок.

«Зачем ты так сделала? Я одну тебя люблю! Эту девушку надо выдворить отсюда, она мне противна».

«Не смей так говорить о ней! И сейчас же убей меня!» — взмолилась Мууйя.

Янкан удивленно посмотрел на Мууйю. Та сидела и улыбалась, как будто ничего особенного не сказала.

«Пока я живу, тебе не будет покоя, — спокойно сказала она. — Поэтому лучше убей меня. Я очень прошу тебя».

«Я скорее сам себя убью!» — ответил он.

Янкан в ту ночь не ушел от Мууйи, пробыл с ней в урасе до утра. Всю ночь он проплакал у жены на груди.

А утром Мууйя сказала Янкану:

«Если ты меня и вправду любишь, иди на охоту. Плыви по реке вниз по течению. С восходом солнца справа, под горой Буур, ты увидишь оленя с золотыми рогами. Срази стрелой этого оленя и принеси мне его сердце!»

Эта просьба никаких подозрений у Янкана не вызвала. Он захватил лук, стрелы, сел в лодку и поплыл по течению. Утром под горой Буур он увидел оленя с золотыми рогами. Подкрался поближе и пустил в него стрелу. Янкан видел, как стрела пронзила оленю грудь. Он подпрыгнул и поскакал вниз по реке. Охотник стал преследовать раненого оленя, идя по кровавому среду. Так он долго кружился по распадкам, ключам и по горным перевалам. Потом след исчез. Янкан потерял оленя из виду. Охотник огляделся. Оказывается, он вернулся к речке Калар чуть ли не к своему дому.

Имана встретила Янкана с плачем и рассказала, что вчера утром Мууйя пришла к ней. Вдруг вскрикнула, схватившись за грудь, и убежала к своей урасе. Свалилась у себя в постель и лежит, едва жива…

Янкан не дослушал Иману, бросился наверх, в урасу. Мууйю он застал на ногах. Она металась по урасе, держась руками за грудь.

Встретила Мууйя Янкана словами:

«Теперь верю: ты меня очень сильно любишь!..»

«Мууйя, — сказал Янкан, — я ранил золоторогого оленя, но он ушел от меня».

«Ничего, — успокоила его Мууйя, — далеко не уйдет с простреленной грудью».

«Что в тобой, Мууйя? — спросил