Моральное животное - Роберт Райт

Одна из причин, почему некоторых людей так интересует «гей-ген», состоит в том, что они хотят знать, «естественен» гомосексуализм или нет. Ответ на данный вопрос – по крайней мере, им – кажется крайне важным с точки зрения морали. Ген, предрасполагающий к гомосексуализму, отобран именно в силу его влияния на гомосексуализм или по каким-то другим причинам? А может, такой ген – относительно недавнее приобретение и еще не получил существенной поддержки со стороны естественного отбора? Или никакого «гей-гена» вообще не существует? Многие искренне полагают, что это имеет значение.

Но какая разница? Каким образом «естественность» гомосексуализма может повлиять на наши моральные суждения о нем? С точки зрения естественного отбора для мужчины совершенно «естественно» убить любовника, которого он застал в постели со своей женой. Аналогичным образом «естественно» изнасилование. «Естественно» заботиться о том, чтобы ваши дети были сыты и одеты. Однако большинство людей судят о таких вещах по их последствиям, а не по источнику. Что касается гомосексуализма, то можно утверждать следующее: 1) некоторые люди рождаются с такой комбинацией генов и средовых условий, которые предрасполагают их к гомосексуальному образу жизни; 2) нет никакого внутреннего противоречия между добровольным гомосексуализмом среди взрослых и благополучием других людей. Полагаю, на этом можно поставить точку в обсуждении нравственных аспектов этого вопроса.

2. Почему сиблинги так сильно отличаются друг от друга?

Если гены настолько важны, почему люди, имеющие много общих генов, так не похожи друг на друга? В некотором смысле этот вопрос не очень логично задавать психологу-эволюционисту. В конце концов, эволюционная психология изучает не то, как различные гены приводят к разному поведению, а то, как гены, общие для человеческого вида, могут приводить к тем или иным моделям поведения – иногда к разным, иногда к одинаковым. Другими словами, психологи-эволюционисты, как правило, анализируют поведение без учета конкретной генетической конституции индивида. И все же ответ на вопрос о сиблингах проливает свет на центральную проблему всей эволюционной психологии: если ключевое генетическое влияние на человеческое поведение в основном исходит от генов, общих для всех людей, почему люди в целом ведут себя так по-разному?

Возьмем Дарвина. Он был предпоследним из шести детей и как таковой подтверждает удивительную закономерность, которую заметили только недавно: люди, инициирующие или поддерживающие научные революции, крайне редко бывают первенцами. Согласно Фрэнку Салловею, который подкрепил эту закономерность обширными данными, то же относится и к людям, инициирующим или поддерживающим политические революции.

Как это объяснить? По мнению Салловея, определенную роль может играть тот факт, что младшие дети часто вынуждены соперничать за ресурсы со старшими сиблингами (авторитетными фигурами). На самом деле они могут вступить в конфликт не только с этими конкретными авторитетами, но и со всем истеблишментом. В конце концов, при прочих равных, первенцы, имеющие более высокую репродуктивную ценность, чем их младшие братья и сестры (см. главу 7), должны быть любимчиками родителей. Таким образом, между родителями и старшими детьми часто возникает естественная общность интересов, своеобразный альянс, с которым младшим приходится бороться. Истеблишмент устанавливает закон, младший сиблинг оспаривает его. В таких обстоятельствах наиболее адаптивная стратегия для младших сиблингов – научиться ставить под вопрос принятые правила. Иными словами, видотипичная программа развития может предрасполагать детей со старшими братьями и сестрами к радикальному мышлению.

Кроме того, одну из ключевых ролей играет так называемая «неразделенная» (индивидуальная) среда, важность которой генетики осознали только лет десять назад (см.: Plomin & Daniels, 1987). Люди, сомневающиеся в средовом детерминизме, любят указывать на двух братьев, выросших бок о бок, и спрашивать, почему один из них стал, скажем, преступником, а другой – прокурором? Если среда настолько важна, говорят они, то почему эти братья оказались такими разными? Подобные вопросы искажают значения термина «среда». Хотя некоторые аспекты среды, в которой существуют братья, совпадают (одни и те же родители, школа), бо́льшая ее часть «индивидуальна» (разные учителя, разные друзья и т. п.).

Как ни парадоксально, утверждает Салловей, индивидуальные среды, в которых растут сиблинги, могут быть особенно диспаратными – и именно потому, что они сиблинги. Например, вы и ваш сосед оба можете быть первенцами, а вот вы и ваш брат – нет. Более того, согласно Салловею, в ходе борьбы за ресурсы один сиблинг, занимая в семейной экологии некую стратегическую нишу, может выпихнуть других сиблингов в другие ниши. Так, младший сиблинг, обнаружив, что старший беспрекословно слушается родителей, может найти другую «нишу», – например, успеваемость в школе. С точки зрения борьбы за расположение родителей, это более разумное решение, чем конкурировать на уже переполненном рынке паинек.

3. Почему люди не хотят иметь много детей или предпочитают не иметь их вообще?

Данный феномен иногда называют большой эволюционной «тайной». Академики ломают головы над «демографическим сдвигом», который понизил рождаемость в индустриальных обществах, пытаясь объяснить его с точки зрения дарвинизма. Некоторые полагают, например, что в современной среде семья среднего размера только вредит генетическому наследию. Так, вероятность получить больше внуков выше, если у вас будет всего два ребенка, каждого из которых вы сможете отправить в дорогую частную школу, чем если у вас будет пятеро детей, которые будут учиться в дешевых школах и в будущем окажутся неспособными содержать собственных детей. Таким образом, предпочитая не иметь много детей, люди ведут себя адаптивно.

Есть более простое решение: естественный отбор, стремясь заставить нас размножаться, не привил нам непреодолимое, сознательное желание иметь детей. Он наделил нас любовью к сексу и любовью к его последствиям, которые материализуются девять месяцев спустя, но не способностью заранее предугадать такую любовь. (Доказательством могут служить жители островов Тробриан, которые, согласно Малиновскому, не видели связи между сексом и деторождением, однако все равно продолжали размножаться.) Сбои в «программе» возникли только после того, как люди придумали противозачаточные средства.

Выбор размера семьи – один из многих случаев, когда мы перехитрили естественный отбор; сознательно взвесив все «за» и «против» (например, что дети, какими бы милыми они ни были, при некоторых обстоятельствах весьма обременительны), мы можем выбрать более короткие пути к конечным целям, которые он нам «навязал».

4. Почему люди совершают самоубийства?

Опять-таки, можно придумать различные сценарии, в которых такое поведение будет адаптивным. Не исключено, что в анцестральной среде человек, став бременем для своей семьи, мог максимизировать инклюзивную приспособленность, выведя себя из игры. Допустим, запасы продовольствия настолько скудны, что, потребляя их, он лишает пищи более репродуктивно ценных родственников, тем самым подвергая их жизнь опасности.