Верность виконтессы. На службе Ее Величества - Софи Нордье

- Что это?

- Часть ремня, который я купил Ахмеду еще в Константинополе.

Габриэль с силой сжал кусок кожи в ладони, так что побелели фаланги пальцев. Сабина сочувственно погладила мужа по плечу и еле слышно прошептала:

- Дом перевернут вверх дном, а… подвал?

- Следов рытья нет.

- Думаешь, они не нашли?

- Уверен, - кивнул Габриэль. - Во-первых, Ахмед ничего не знал. А во-вторых, за домом по-прежнему следят.

- Ну да, понимаю. Если бы они нашли, то с чистой совестью вернулись бы в Дамаск.

- Совершенно верно. В Газе усиленные патрули, в самом особняке круглые сутки находятся два-три человека. Мои лазутчики проявили чудеса ловкости и изобретательности, чтобы бегло осмотреть дом внутри.

- Шансов забрать Крест нет?

- Пока никаких. Радует одно: люди дамасского амира не знают точно, где мы спрятали реликвию. Недавно я получил письмо от Зосима…

- От того красивого евнуха? Ты с ним переписываешься? - Брови Сабины поползли вверх.

- Не вижу в этом ничего предосудительного, - фыркнул Габриэль, - мы с ним были в хороших, уважительных отношениях. Я прожил в Константинополе больше года, и мне интересно, что там происходит. Перед отъездом мы с Зосимом договорились, что он будет отправлять письма на мое имя в прецепторию тамплиеров в Акре… Так вот, он пишет, что слуги обнаружили следы тщательного обыска в комнатах, где я проживал. Наверняка и дом Хайфы перевернули вверх дном. Думаю, здесь тоже кто-то тайно роется в наших вещах. Мы наняли много новых слуг, всех не проверишь. Да и подкупить можно любого.

- Что ты намерен делать дальше?

- Я неплохо поладил с сенешалем[150] тамплиеров. Попрошу его дать толкового нотариуса, который на подставное лицо купит у вдовы Ахмеда тот самый дом в Газе.

- Пусть заплатят ей тройную цену.

Супруги одновременно тяжело вздохнули и замолчали, отдавая дань замученному под пытками верному сарацину. Сабина жалостливо всхлипнула. Успокоившись, она вновь вернулась к важному разговору:

- Как ты объяснишь храмовникам, для чего тебе понадобился именно этот дом в сарацинской Газе?

- Желанием помочь вдове своего верного слуги. - Виконт дернул плечом. - Потому я и плачу завышенную цену.

- Ты хочешь дождаться, когда все уляжется, а потом попытаешься вернуть Крест?

- Боюсь, ждать придется очень долго, - ухмыльнулся Габриэль. - Пока мы в Леванте, дамасские шпионы не выпустят нас из поля зрения.

- И?… - Сабина затаила дыхание, ожидая решения мужа.

В том, что оно уже принято, она не сомневалась.

- За бесценной реликвией вернется кто-нибудь другой. А мы отплываем во Францию, домой.

- Домой! К сыну! - Задохнувшись от радости, Сабина крепко двумя руками обхватила его шею.

- Задушишь, - приглушенно рассмеялся Габриэль, - потом сама же будешь плакать.

Оторвавшись от мужа, она спросила:

- Когда поедем?

- Как только лекари подтвердят, что Родриго сможет вынести длительное плавание.

- Свадьбу сыграем уже дома?

- Свадьбу?

- Ох и невнимательные же вы, мужчины! Манон и Родриго нужно обвенчать.

- О том, что Манон неравнодушна к шевалье, ты говорила уже давно. Неужели и он согласен? Может, его расположение - простая благодарность и ничего более?

- Я тоже поначалу думала, что знаки внимания к Манон - лишь признательность Родриго своей бессменной сиделке. Однако в последнее время не раз подмечала его откровенный взгляд, устремленный на нее. Мужчины смотрят так только на желанную женщину.

- Не буду спорить, ты лучше разбираешься в мужских взглядах, - поддел ее супруг, - к тому же твоя камеристка за последнее время действительно очень похорошела.

- Она и была привлекательной, просто ее портили вечно насупленные брови и колючий, не подпускающий к себе взгляд.

Габриэль пожал плечами:

- Возможно, я в такие тонкости не вникал. В целом идея неплохая: Родриго - шевалье, Манон - дочь рыцаря. Вполне равный брак. Она старше его?

- Лишь на три года. В нашем возрасте это уже не имеет значения.

На миг задумавшись, Габриэль вдруг усмехнулся:

- Надо же, как повезло Родриго с женщинами: одна, спасая его, с легкостью отдала свою жизнь, другая на пределе моральных и физических сил выдернула его из когтистых лап смерти.

- То есть себя ты считаешь обделенным судьбой? - притворно насупилась Сабина.

В этот миг подул ветер. С дерева посыпались лепестки цветков, а густая каштановая прядь на макушке виконта растрепалась. Габриэль растопыренной пятерней привел прическу в порядок, заботливо смахнул с одежды супруги яркорозовые лепестки и, загадочно улыбаясь, поднял на жену взгляд.

- Со мной нельзя сравнивать, - он медленно покачал головой, - потому что я - редкостный везунчик, каких еще не знавало человечество.

Онемев от такого неслыханного самомнения супруга, Сабина лишь вопросительно смотрела ему в глаза. Он ласково пробежал пальцами по ее смуглой от долгих морских странствий щеке и, отбросив всякую иронию, прошептал:

- Со мной никто не сравнится, ибо только мне Господь даровал самую лучшую жену на свете.

Франция. Май 1237 года

Королевский кортеж гигантской змеей возвращался в Париж из Компьени, где состоялось посвящение принца Робера в рыцари. Зрелище было поистине невиданное: король собрал на празднество, длившееся три недели, около двух тысяч рыцарей. Обильные пиры, турниры, фееричные представления акробатов, труверов и танцоров непрестанно сменяли друг друга. С празднества объевшиеся подданные увозили по домам ворох самых лучших впечатлений.

Сабина ехала вместе с Бланкой в большом крытом экипаже, где легко могли бы разместиться еще несколько человек. Однако королева приказала придворным дамам пересесть в другие повозки, чтобы она могла «поболтать со своей конфиденткой без лишних ушей».

Ночная недолгая гроза заметно освежила воздух, но при этом не расквасила дороги; последние лужицы быстро высыхали под ярким солнцем. Упоительный аромат весеннего цветущего леса поднимал и без того благодушное настроение, и даже пестрый шелк, которым был обит экипаж изнутри, казался донельзя веселым. Дамы на мягких сиденьях обложились подушками и с азартом обсуждали прошедший праздник.

Уже обсудили костюмы каждого, перемыли косточки почти всем вельможам, и наконец Сабина решилась выразить недоумение: