Родники рождаются в горах - Фазу Гамзатовна Алиева

После сдачи весенней сессии Хаджимурад вернулся студентом второго курса заочного отделения строительного института; стены школы поднимались чуть-чуть выше фундамента. Полевые работы, небывалый урожай — опять колхозу не до школы! Директор Наби ежедневно ссорился с председателем колхоза. Ничего не помогало. Наби пришел в дом Жамалудина, когда Хаджимурад начал работу над памятником. Сперва хитрый Наби завел разговор о Мосте дружбы, похвалил инициативу Хаджимурада, а потом пожаловался: строительство школы затягивается, некому работать. Намекнул: старшеклассники, приехавшие на каникулы, студенты — большая сила.

Хаджимурад понял, о чем говорит Наби. Он собрал всех в школьном дворе. Выступил Наби. Ребята поняли: новая школа аулу необходима. Если всем взяться, то основные работы можно закончить к осени. И Хаджимурад тут же при всех дал слово приложить все силы, чтобы это было именно так. В тот же вечер ему снова пришлось отложить работу над памятником.

На следующее утро Хаджимурад побежал в соседний аул, где Жамалудин выполнял по заданию своего колхоза срочную работу и иногда ночевал.

Издали увидев бегущего к нему сына, Жамалудин понял: Хаджимурад опять что-то придумал. «Скорее всего новая идея с памятником», — без особого удовольствия решил он. Он спустился со стремянки и, вытирая руки забрызганным фартуком, пошел навстречу сыну.

— Отец! — издали крикнул Хаджимурад, подходя близко. — Ты знаешь, что произошло…

Жамалудин внимательно выслушал рассказ Хаджимурада о школе.

— Полезное дело задумали! — одобрил он.

— К твоему приезду я постараюсь закончить фасад, а боковые стены пусть другие кладут. Я еще что-то придумал, расскажу потом…

— Пора бы тебе за ум взяться. С годами все эти «придумал» должны пройти.

— Разве придумывать плохо, отец?!

— Нет, но ты все петушишься да хвастаешься. Хвастун — последний человек. Одной рукой в ладоши не хлопнешь, Хаджимурад! Все, что делаешь сам, считай общим!

— Ты меня поучаешь, а я уже вырос, — ответил Хаджимурад и ушел обиженный.

С утра до вечера на площади кипела работа: строилась новая школа. И сам директор и преподаватели суетились тут же.

Жамалудин твердо знал: его сын стал настоящим мастером-каменщиком, волноваться за него нечего. Но как бы там ни было, строительство школы было первой самостоятельной работой Хаджимурада. И такая ответственность — ведь здание будет на глазах у всех. Жамалудин беспокоился, он теперь каждый вечер приходил в аул, придирчиво рассматривал часть стены, выложенную Хаджимурадом за день. Но каким бы взыскательным к сыну ни был Жамалудин, он видел: стены, возводимые Хаджимурадом, ровнее и красивее, чем те, что строили другие мастера.

«Рука его окрепла… Вот выдержки только пока не хватает…»

Однажды Жамалудин, днем возвращаясь из чужого аула, еще издали увидел сына. Хаджимурад в старом отцовском пиджаке, в кепке, надетой козырьком назад, ловко орудовал мастерком. Всегда суровый и сдержанный Жамалудин тут растрогался. Ему почудилось, это не сын его Хаджимурад, а сам он, молодой и сильный, строит новое здание школы. «Все, все перенял у меня. Так же набок склоняет голову, так же натягивает кепку задом наперед, так же небрежно завязывает фартук. И руки у него совсем как мои!»

Жамалудин подошел к Наби, стоявшему неподалеку. Ему очень хотелось услышать от директора: «Как похож на тебя Хаджимурад. Он унаследовал твои повадки!» Краем глаза, увидев, что пришел отец, Хаджимурад принялся работать еще старательнее. Не было большей награды Хаджимураду, чем увидеть отца довольным. Жамалудин в глаза никогда не хвалил сына, но бровь его поднималась дугой.

— Хорошего сына ты вырастил, Жамалудин, таким сыном можно гордиться! — сказал Наби, как бы угадывая желание отца.

— Не один я вырастил, Наби, — сдерживая радость, отозвался Жамалудин. — Он больше с вами бывал, чем со мной. Спасибо школе!

И тут же отец услышал голос сына.

— Из камня крови не выжмешь, клади плотнее! — сказал Хаджимурад напарнику.

Жамалудин улыбнулся про себя: «И слова мои он перенял! Недавно еще я ему самому так говорил!»

— Я целиком в твоих руках, директор. Сегодня кончил работу. Ни по какому договору колхоза и сельсовета никуда больше не пойду, пока не будет закончена школа, — заявил Жамалудин.

Ночью Жамалудина разбудил взволнованный голос сына.

— Отец! Отец!

— Что тебе, сынок?

— Дождь идет!

Не разобрав, в чем дело, Жамалудин вскочил с постели. Блеснувшая молния осветила Хаджимурада. Жамалудин испугался; никогда он не видел на лице сына такого горя.

— Иях! — сказал он, нащупывая ногами в темноте ботинки. — Дождь идет. Слышу. Ну и что?

— Страшный ливень, отец!

— Это в порядке вещей, то дождь пойдет, то солнце засветит. Зачем из-за этого поднимать тревогу?

— Стена-то не закончена. Дождь ее размоет!

— Ах вот что! Если ливень за ночь размоет стену, грош цена этой стене! А если дождь зарядил надолго, то что-нибудь придумаем. Спи спокойно и дай мне выспаться!

Жамалудин снова лег.

Тишину нарушал только ровный шум дождя. Вдруг Хаджимурад услышал смех Жамалудина. Хаджимурад поднял голову.

— Отец, ты еще не спишь?

— Нет, ты тоже, я слышу, не спишь?

— А почему ты смеешься?

— Я вспомнил одну историю, что рассказывал мне отец, прости бог его грехи. У трудолюбивого отца рос сын лентяй. Ничем он не дорожил, ничего не ценил. Отец пытался приучить сына к труду. Отчаялся. Однажды сказал ему: «Коли ты сам не будешь работать, я кормить и одевать тебя не стану». Но мать жалела единственного сына. Она дала ему денег и сказала: «Вечером, когда отец придет домой, скажи, что сам их заработал». Сын так и поступил. «Мне не нужны заработанные тобою деньги. Я просто хочу приучить тебя трудиться», — сказал отец и бросил деньги в огонь. И на другой день все произошло так же. И на третий. И на четвертый. Наконец мать сказала сыну: «У меня нет больше денег! Отец, видимо, догадался в чем дело, иначе бы так не поступал. Надо тебе самому работать». Что же сыну оставалось делать? Вечером он приносит домой заработанный рубль. Отдал отцу. Тот, как всегда, швырнул его в огонь. Сын голой рукой выхватил бумажку из огня. «Я собственным горбом заработал этот рубль!» — крикнул он. «Я тоже собственным горбом зарабатываю деньги», — сказал отец. Горцы говорят: копейка, заработанная своим трудом, дороже чужого рубля… Сколько раз на стены, не законченные мною, лил дождь и я ходил сам не свой. А ты спал спокойно. В первый раз ты самостоятельно выложил стену, и от того, что небо закрыла туча, сам не спишь и другим не даешь!

— Ты прав, отец! Раньше до меня это не доходило, — вздохнул Хаджимурад.

— Не беспокойся, сынок, такой дождь не опасен. Он помогает затвердеть раствору между камнями.