Моя пятнадцатая сказка - Елена Свительская

Когда я стала обращать внимание на дома и людей, то дома вокруг меня были не знакомые. И что это за улица, какого района, никак не могла вспомнить. Кажется, я заблудилась. Ну, вот! Что за несчастная у меня судьба! Ну, как минимум эта ближайшая неделя препоганая!

Вдруг за мной послышался топот ног. Нет, это не ко мне. У меня никого нет. Тем более, не сейчас. Кто бы стал гоняться за мной посреди дня?

Но тень скользнула справа от меня и застыла. И чьи-то ладони закрыли мне глаза. Но тот человек почему-то все еще молчал. С надеждой спросила:

— Синдзиро?..

— Ох ты, наша малышка Сеоко уже в кого-то влюблена! — весело сказали за моей спиной. Голос девичий, молодой. Незнакомый. Не Аюму. Но кто так забавляется?..

Чуть погодя незнакомка убрала ладони. И я резко к ней повернулась. На меня смотрела, улыбаясь, Хикари. Щека ободрана, словно она с разбегу полетела лицом об асфальт и даже немного проехалась, сдирая кожу. Рана еще недавно запеклась, делая ее обычное лицо даже пугающим. Но глаза почему-то были веселые, озорные даже.

— Что с твоим лицом?! — испугалась я.

— Так… — она погрустнела и смущенно потерла щеку. Правда, ойкнув, руку отдернула, — Я упала вчера.

Грустно сказала:

— Или тебя кто-то толкнул.

— Это… — девочка смутилась еще больше, — Ты только никому не говори? — и даже огляделась.

Но сейчас на улице никого кроме нас не было.

— Девчонки из школы иногда меня обижают, — призналась, опустив голову и плечи, Хикари.

Бедная!

Всхлипнув, обняла ее. Хикари робко, неумело погладила меня по спине.

— Что ты им сделала? — грустно спросила у нее.

— Ничего, — призналась она грустно, — Просто их родители их не замечают. У них и папа, и мама работают. У одной только мать, а отец давно от них ушел, кажется, он только развлекался с ее матерью, пока та не понесла. У другой брат — лучший студент одного из хороших университетов в Токио, а ее родители вечно ругают, что она тупая и неудачница, чтоб пример с брата брала. Хотя она и так старается изо всех сил.

Растерянно спросила:

— Ты… их жалеешь?

Она вздохнула и призналась:

— Не знаю. Меня и Рескэ растит мама. Ну, моего младшего брата. Его тоже зовут Рескэ, как и брата Аюму. Папа также развлекался с моей матерью. Ни первый, ни второй ребенок ее не остановил. Мама растит нас одна. Старается, — Хикари вывернулась из моих объятий, — Ты только никому не говори, ладно? Я не люблю жаловаться.

Грустно кивнула и пообещала ей молчать.

— Так-то… не мы одни бедные, — Хикари зябко потерла плечи.

Эта странная девочка умела думать о других, когда ей было больно самой. Даже о бедах тех, которые ее обижали! Почему они обижают такую хорошую девочку?!

А она вдруг улыбнулась и глаза у нее просияли.

— Но, знаешь, за меня вчера вступился незнакомый парень!

— Правда? — я и сама обрадовалась.

Должно же в жизни хороших людей случаться что-то хорошее, хотя бы иногда!

Она опять огляделась. Кроме бабульки с фуросики вместо пакета на горизонте никого не было.

— Он иностранец. Недавно приехал в Киото.

Напрягшись, уточнила:

— Репортер спортивных и политических новостей?

— Ой, ты слышала о нем? — ее простое лицо оживилось. И так красиво блестели ее глаза, что даже при страшной ране с запекшейся кровью она выглядела очень красивой сейчас, — Он очень милый. Из Росиа. Такая большая страна. Самая большая в мире. У них зимой страшно холодно, можно даже замерзнуть насмерть. И идет снег. Очень много снега, и он может долго не таять. Его зовут Синсэй. Точнее, он сам себе выбрал рабочий псевдоним. На самом деле его зовут…

— Макусиму?.. — вырвалась у меня.

— Ой да! — она хлопнула и сжала мои плечи, правда, осторожно, следя, чтобы не задеть меня сумкой, которую несла на локте, — А ты откуда о нем знаешь?

— Кажется, видела что-то в газете.

Про Каппу статью видела с его фотографиями. Но что папа рассказывал о нем, умолчала. Просто… папа опять слишком много знал! Или… угадал?! Или даже… предвидел?! Но как об этом рассказать другим?.. Я не знала. Тем более, я уже запуталась, кто мой папа такой. Откуда он знает про то, что случится у других людей, даже не знакомых ему?!

А Хикари угостила меня мороженным. Ей Синсэй дал вчера на мороженное, чтобы не плакала. Сам он только ее спас и немного поболтал, всего два часа, а потом ему надо было идти на работу. Не успел купить ей мороженного. Но дал на две порции. Чтобы она не плакала. Хотя она уже тогда перестала плакать. Щеку саднило, но доброта незнакомца грела душу и стирала часть внутренней боли. И еще ей брат дал денег — брат ее сам тайком от матери подрабатывал.

Он был младше ее на один год, но уже считал себя взрослым серьезным мужчиной. И ему хотелось иногда вкусняшек или поиграть на игровых автоматах, а у матери денег хватало впритык только на обычную еду, съем жилья и обучение для них. Ну, и там расходы для школы, которые, увы, случались. И второй Рескэ решил, что не будет капризничать и клянчить деньги у матери. И, поскольку ему хотелось вкусняшек и побольше развлечений, он решил зарабатывать деньги на них сам. Ему сложно было — несовершеннолетнего школьника, да еще и из средней школы, мало где брали и неохотно — но он старался. И даже сестре иногда сколько-то денег давал «на заколки». Но она копила их. Хотя бы потому, что боялась ходить с ними по улице — девочки из школы часто отбирали у нее деньги. Хотя вроде у большинства из них своих карманных денег было много, ведь не зря же их родители столько работали. Правда, Хикари лишь упомянула этих злодеек, а потом опять стала нахваливать своего брата.

— А ты почему не в школе? — спохватилась я спустя полчаса, когда мы уже выкинули упаковки опустелые в урну.

— А меня отпустили, — она спокойно показала на щеку, — Ну, там еще синяк на колене, но он под юбкой, его не видно. Сказали, чтоб отдохнула дома и поправлялась скорее. Милые у меня учителя, правда?

Серьезно кивнула.

Вдруг Хикари взглянула куда-то в бок и, вскрикнув, испуганно закрыла рот ладонями.

На скамейке сидел Нищий. Все в том же вылинявшем тускло-синем юката и рейтузах. Он играл с котенком колокольчиком на длинном красном шнурке. А котенок…

Это было жуткое зрелище!

Белая почти шкурка заляпана кровью, высохшей и еще свежей. Правый глаз выбит. Веками, слипшимися от крови, закрыт. Левое ухо разорвано. Шерсть в нескольких местах выдрана. А еще над ним вились мухи. Но, заигравшись с колокольчиком, котенок, кажется, забыл о своей боли. А больно, похоже, было Бимбо-сан вместо него: старик смотрел на несчастного зверя очень печально, хмурясь. Но бренчать колокольчиком и осторожно водить у мордочки не переставал, так, чтобы котенок видел игрушку целым глазом. Недалеко, чтобы мог когтистой лапкой поддеть. Колокольчик жалобно звенел. Звук, правда, был какой-то другой. Как будто не как всегда. Потусторонний какой-то…