Адаптация - Валерий Былинский

Или намолчимся.

Обнимаю за уши, Элизабет.

P.P.S. Не забывай, что звать меня в самый ответственный момент нашей жизни надо все-таки Элизабет, а не Изабель. А то не услышу и пропаду.

Шмок-Чмок!!!»

Меня, сидящего в кресле перед телевизором, окончательно сморило в сон после того, как главный герой фильма «Ночные воришки» по имени Франсуа начал звать в болезненном горячечном исступлении свою девушку: Изабель! Изабель! Изабель…

Привет с того света, привет с того света, привет с того света…

Юрий Шевчук, «Пропавший без вести»

Когда CNN передали, что с солнцем что-то неладно, оно уже полчаса как начало гаснуть. В Москве была ночь, в Монголии рассвет, в Нью-Йорке день клонился к вечеру. Хотя дня как такового не было уже нигде. Солнце гасло не вдруг, а постепенно меркло – так затухает костер, на который накрапывает усиливающийся дождь. Землю начала окутывать сгущающаяся серая мгла, которую многие приняли за странное атмосферное явление. Хотя холодок поднимался в груди почти у всех нас, идущих по городским тротуарам, едущих в машинах, застигнутых в поле или в лесу, – но никто и подумать не мог, что на их глазах совершается самое страшное и самое великое событие нашей жизни, которое не останется ни в чьей памяти, ни на каких скрижалях истории. Пересказывая выкладки ученых, прогнозирующих скорый, в месяц-два, конец человечества, телеведущая, несмотря на бодрый тон, выглядела довольно забавно со своим антибским загаром и в золотисто-бежевом жакете из новейшей коллекции Труссарди.

В Москве первыми показал экстренный выпуск CNN оппозиционный канал «Rash ТВ» – ведущая с трагической укоризной оповестила страну о том, что правительство во главе с премьер-министром вновь пытается скрыть от народа правду. «Все это напоминает события прошлого века, – говорила она, – когда взорвался атомный реактор в Чернобыле. Тогда в стране был тоталитарный режим. Но правительство и сегодня продолжает нарушать демократические принципы!»

Я проснулся в ночь начала конца света от приступа бессонницы. Хотелось выпить чего-то холодного, резкого, может быть, пива.

Выйдя на кухню, я обнаружил, что в холодильнике нет даже воды. Идти в ночной магазин не хотелось. Вчера, когда мы с Тищиком пили у него водку, а потом он вызвал по Интернету проституток, я не стал с девицами спать. Тищику я ничего не стал объяснять – он уже неделю как находился в запое, ему было все равно. Просто сел в такси и уехал домой.

Хотелось пить. Я открутил кухонный кран, пустил струю холодной воды, наклонился и стал лакать воду, как делал это когда-то студентом в общаге.

Лизу я не видел почти два года.

Закурив сигарету, я сел на стул у окна. Мною овладело ставшее привычным в последние месяцы отвратительное тоскливо-возбужденное состояние, когда спать не хочется, но и делать что-либо нет никаких сил. Раньше в таких случаях я проводил час-два в темной комнате с бутылкой пива перед экраном телевизора или читал «Братьев Карамазовых», открывая книгу в первом попавшемся месте.

Но это было раньше.

Что делать сейчас?

С жизнью в одиночку не справиться. Понимаешь это и все равно как-то паскудно живешь. Вот Сид попытался когда-то справиться с жизнью – и его убили. Как давно это было… Пива в доме нет. «Братья Карамазовы» пылятся где-то на верхних полках моего сознания. Докурив сигарету, я вернулся в комнату. Подоткнув под голову подушку, развалился на диване и взял телевизионный пульт. Экран старого «Самсунга» вспыхнул с сухим электрическим треском.

«…в связи с тем, что обстоятельства происшедшего еще только выясняются, правительство Соединенных Штатов Америки просит своих граждан и также жителей других стран соблюдать выдержку, спокойствие и ждать результатов расследования специальной комиссии, которую в эти часы уже собирает Организация Объединенных Наций. Не исключено, заявил нашей компании по телефону госсекретарь США, что катастрофа – результат ужасной террористической атаки, которую международные преступники решили обрушить на все человечество. Но, по крайней мере, точно известно, что запасов теплоэнергии на Земле хватит еще на два с половиной месяца автономного функционирования. За это время, утверждают ведущие ученые Соединенных Штатов, вполне возможно создать технические средства, что позволят решить проблему в масштабах всей планеты Земля…»

Я переключил канал. На первом – фильм «Тени исчезают в полдень», на втором Сванидзе рассуждает о проблемах уровня жизни в современной России:

«В ходе опроса, проводившегося на портале www.BizTime.ru, на вопрос „Сколько лет потребуется России, чтобы достичь европейского уровня жизни?“ ответили: „5 лет“ – 1 % россиян, „6–15 лет“ – 11 %, „15–40 лет“ – 37 %, „мы не доживем“ – 23 %».

Совсем не спалось. Я встал, оделся, вышел на улицу. В ночном воздухе было разлито влажное тепло, будто легкое дуновение тропиков достигло московских улиц. Еще не было часа ночи и метро работало. В центре я был через полчаса. Проходя мимо освещенного здания бара «Рок-Вегас», я остановился, потоптался немного. По возвращении из Гаваны в первые месяцы я побывал здесь раз сто, может быть. Решил войти внутрь.

Улыбчивый охранник лениво проверил металлоискателем мою одежду, принял за вход сто пятьдесят рублей и вручил отрывной билетик. Я поднялся по лестнице в зал. Лиза сидела на табурете возле стойки, пила коктейль и со своей обычной пристальной гримасой насмешливости наблюдала за мерцающими в полутьме фигурами танцующих.

– Что пьешь? – спросил я, усаживаясь рядом.

– То, что мне сильно понравилось, когда мы были с тобой на Кубе – дайкири, – ответила она.

– Ну и как Дайкири, хорош?

– Не-а. Совсем не тот.

Лиза оторвала от коктейльной трубочки губы и взглянула на меня с выражением насмешливой грусти.

– Почему ты так долго не приходила, Лиза?

– А ты… приходил?

– Почти каждый день, утром, вечером.

– А я не приходила, – качнув головой, она длинно, потерянно улыбнулась.

Только теперь я заметил, что Лиза изменилась за эти два года. Нет, она не постарела – ей был-то всего двадцать один год, – только будто бы состарилась душевно. Это было заметно по более тусклому выражению ее некогда горевших жизнью глаз, по намеренно доброжелательной улыбке и легким морщинкам в уголках губ, которые появляются у тех, кто часто неискренне улыбается. Так меняются девственницы, лица которых раньше были окутаны туманом нежности и трепета, а теперь, когда они стали женщинами и погрузились в нервную городскую жизнь, покрылись, при еще сохранившейся красоте, пыльным налетом искушенности.

– Ты тоже изменился, – сказала Лиза, словно прочитав мои мысли о ней.

Вероятно, так оно и было. Конечно, я изменился. Иначе, но, вероятно, в еще более худшую сторону. Измена себе безобразит всех – и мужчин, и женщин. Даже если ты внушаешь себе, что нашел в этой измене себя.