Последний в Мариинском дворце. Воспоминания министра иностранных дел - Николай Покровский

Телеграмма была составлена, рассмотрена и отправлена[947], и в шесть часов заседание было закрыто, с тем, чтобы возобновиться в девять часов вечера. Некоторые члены Совета пробрались домой, но я не решился, хотя и пробовал два раза выходить: стреляли и по Морской, и по Канаве[948], и как будто даже и по подъезду Мариинского дворца. Поэтому я там остался до вечернего заседания. Везде, на лестнице и в помещениях, выходивших на площадь, было совершенно темно. Во дворец введено было 20–30 человек военной охраны, занимавших главный подъезд. Во время моего там пребывания я позван был к телефону в швейцарскую, совершенно темную, зажигать света нельзя было. Спрашивал меня итальянский посол о том, что происходит. Оказывается, послы без меня приезжали и очень были обеспокоены событиями. Я вкратце объяснил ему, где мы и что делаем[949]. Пока я говорил, чувствую, что кто-то в темноте трогает меня за руку. Это был Протопопов. Он ушел из заседания, но боялся выйти из дворца и прятался в темноте. Я тотчас же переговорил с Феодосьевым и посоветовал ему, пользуясь темнотой, пройти в Государственный контроль и спрятаться там. Тем временем в Мариинский дворец приехали вел[икий] князь Михаил Александрович с адъютантом, с одной стороны, и представители Думы, Родзянко, Савич и Некрасов, с другой. Может быть, был еще и Дмитрюков. Все были в большом волнении. Великий князь, Родзянко и кн[язь] Голицын прошли в кабинет государственного секретаря и там заперлись. Впрочем, совещание их не было очень продолжительным, едва ли более получаса, после чего великий князь и представители Думы уехали из дворца[950]. К девяти часам вечера министры стали собираться в заседание, которое и возобновилось в девять часов вечера. Были налицо далеко не все, да и разговоров последовательных и связных вовсе не было: собрались, чтобы дождаться ответа от Государя на телеграмму Совета министров. Но ответа не было, да так и не было получено до конца этого заседания, т. е. приблизительно до 12 часов ночи. Говорили, что великий князь Михаил Александрович сидел в квартире военного министра[951] у прямого провода и имел беседу с Государем, но о чем шла речь, нам оставалось неизвестным[952]. Между тем, шли разговоры о том, что революционные толпы вскоре должны подойти к Мариинскому дворцу. Заседание прекратили, а большинство членов Совета разошлись. Говорили, что председатель Совета кн[язь] Н.Д. Голицын отправился не к себе на квартиру, а куда-то исчез. Добровольский, человек очень грузный, страдавший одышкой, не решился идти в Министерство юстиции и просил приюта в итальянском посольстве. Барк и Феодосьев отправились по домам. Во дворце остались я и Кригер-Войновский с курьером. Мы решили переждать до более позднего часа, когда прекратится уличная стрельба, и остались в помещении Канцелярии Совета министров[953]. С нами был еще помощник управляющего делами Совета А.С. Путилов и два-три чиновника Канцелярии. Первое время все было довольно спокойно. Позвонили только из Главного штаба[954]. Я подошел к телефону, и мне сообщили текст ответной телеграммы Государя с просьбой передать ее председателю Совета. Но где же было его найти! В этой телеграмме Государь отвечал, что главнокомандующим в Петроград назначает генерала Иванова, который с отрядом георгиевских кавалеров немедленно отправляется в Петроград. На второе же ходатайство Совета об изменении состава правительства Государь отвечал категорическим отказом, требуя, чтобы все оставались на местах до его собственного прибытия[955].