Диагноз - бессмертие - Мария Симонова

Может, все же попробовать сбить их оттуда?

Взяв Васю за рукав, я кивнул на стену. Он понял, отрицательно качнул головой, и мне пришлось светить ему прямо в рот, чтобы понять слова:

– И так пройдем.

Ну, Василий у нас – известный смельчак, даже отморозок. Это последствия перенесенного синдрома Бройля, или «монстряка» по–здешнему.

Я подошел к лестнице еще на пару шагов – узкая. Придется идти по одному, а значит, самым слабым звеном у нас будет Катя с ее разболтанными виртуальщиной нервишками. Она и дед и так заведомо уязвимы по всем параметрам: старики да женщины – слабый пол, к тому же в отличие от нас остальных – они смертны. Ладно, как–нибудь…

Решаю попробовать протиснуть девчонку вдоль самой стены, прикрывая собственным телом. А Вася так же поступит с наследственным космонавтом.

Я кивнул Ежу – давай, мол, ты первый. Он подошел к лестнице, попробовал ее рукой, следя за реакцией тварей, потом поставил ногу и стал осторожно подниматься. Мы наблюдали за ним, ловя всей кожей, как чуть слышно отзывается металлическая конструкция на прикосновение подошв. И живность как будто чуть всколыхивалась вместе со звуком.

Еж ловко миновал один безобразный нарост, затем другой, наконец, взобрался на кромку и, оглядевшись, махнул нам оттуда рукой.

Я посчитал, сколько ступеней преодолел Еж. Вышло всего тридцать четыре, примерно четвертый этаж. Старик быстро не одолеет такой подъем, а следом я как раз планировал послать их с Хирургом. И девица каждую секунду вздрагивает – так и норовит заорать. А еще неизвестно, что там у Ежа наверху, может, там этих тварей как собак нерезаных, а может, и кто покруче нарисуется.

Но вроде Андрюха пока молчок.

Новая дробь шагов сотрясла лестницу – Вася с дедом по моему кивку начали подъем. Медленно идут, ох как медленно…

Отчаянный визг пронзил вековую местную тишину. Орала, естественно, внучка, и прямо мне в ухо. Чуть не оглох, блин. Немного левее и выше того места, где двое висели на лестнице, расцвел огромный огненный шар – Вася пальнул в ближайший комок летучей сволочи. Что уж у него там произошло, не знаю, но уцелевшие твари прыснули во все стороны, и стало не до предположений.

Я двинул внучку плечом, вжимая в мокрую штукатурку, глянул вверх и в свете скрестившихся фонарей увидел, как пространство вокруг заполнили крылатые тени, совершенно беззвучно режущие воздух во вроде бы сумбурном, броуновском движении. И еле успел вскинуть свою «беретту», как вся эта свора обрушилась на нас сверху. Мой палец закостенел на кнопке. «Только бы Хирурга не задеть… Только бы не задеть…» – билось в виске, пока мой лучевик изничтожал тварей. Прямо на лицо мне посыпался горячий жирный пепел, а сверху хлестнули перекрещивающиеся трассеры – Еж, прикрывает нас, молодчага! И Вася палит, прижав собой скукожившегося деда.

Мы с девицей и Грабер оказались как бы накрыты шатром из огня и голубых молний. Сверху непрерывно валились паленые и еще горячие тушки, затхлый воздух подземелья приятно разнообразился восхитительным запахом печеной курицы. Я перенес огонь от стены к колоннам, откуда рвались новые полчища.

«И как они только друг друга не задевают?» – подумалось мимоходом. Воздух просто кишел тварями, а мы жгли их десятками. Оружие у всех стояло на максимуме, однако число их не уменьшалось – только мы рассеем очередную волну, как тут же накатывает новая.

– Вася!!! – кричу я во всю глотку, не прерывая стрельбы. – Поднимайся и прикройте нас сверху… Мы идем!!!

И мы пошли. Я подтолкнул девицу к лестнице. И вот она, родимая, совсем рядом – до перил уже можно рукой дотронуться. Ору:

– Лезь вверх!!! – И вижу в свете фонаря совершенно бессмысленные глазищи, почерневшие от ужаса. – Лезь, говорю!!!

Подталкиваю, и она, завороженно глядя на меня, нащупывает ногой первую ступеньку.

– Под ноги смотри! И к стене! К стене ближе!!!

Однако поток тварей явно иссякает. Можно уже подстреливать по одной–две, вместо того чтобы косить, как в страду на Краснодаре–24. Однако в отдалении, на самой грани, куда достают наши фонари, их мельтешение просто ужасно. Кажется, сюда собралась вся летающая братия Третьяка. Может, показалось, но я заметил несколько особей намного крупнее и явно не из этого курятника.

Как можно шустрее лезу вверх, прикрывая собой драгоценное чадо, а сзади, матерясь, мне на пятки наступает Грабер.

– Прикрой нас, мать твою! – кричу я ему, срезая особо обнаглевших тварюшек, атакующих нас снизу. Как ни странно, Грабер внял моему призыву и дальше пятится спиной вперед, щедро поливая все вокруг из своего парализатора.

«Уф, выбрались…» – понял я, на мгновение чуть не потеряв равновесие, поскольку мы уже достигли верха и внучку, чадо свое драгоценное, принял в объятия старый пират.

Я быстро осмотрелся. Рано, ох как еще рано терять равновесие!

Наша группа стояла на карнизе шириной метра в полтора. Хирург еще изредка постреливал, заставляя кружащих в пределах видимости тварей держаться на почтительном расстоянии. Дед все еще ощупывал внучку, словно бы не веря в ее спасение. Еж расхаживал по карнизу, а к моим ногам выбирался Грабер, споткнувшийся о последнюю ступеньку и чуть не полетевший вниз. Вместо этого он, качнувшись вперед, упал мне под ноги. А в стене щерились три одинаковых овальных тоннеля. «Опять выбирать, чтоб их», – подумал я, чувствуя, как подгибаются колени и посасывает под ложечкой, словно у меня там угнездился маленький, но жадный вампиреныш.

Хирург стал мотаться от дыры к дыре, выбирая наиболее для нас перспективную. Я отвел слабосильных подальше от края в небольшую нишу с останками железного шкафа, сгнившего, должно быть, еще при царе Горохе. Там мы и расположились на желанный, хотя и не самый комфортабельный отдых.

Летучие агрессоры иногда совершали разведывательные рейды, однако Андрюха неизменно реагировал – хранил, короче, наше воздушное пространство от непрошеных гостей.

– Береги заряды, – вяло проронил я.

Наши потери от схватки оказались на удивление ничтожными – фляга Михал Иваныча с остатками воды, несколько незначительных укусов у меня и у Васи, да еще Грабер громко сокрушался, что ботиночки с усопшего Наплекова ему жмут. Чуть ли не претензии нам стал предъявлять, что, мол, не позаботились обеспечить его величество сапогами–говнодавами. Быстро я успел отвыкнуть от его нытья, пока он прохлаждался на Лубянке в качестве подопытного кролика. Выведенный из себя, я предложил ему вернуться назад и вывел голопроекцию нашего маршрута, записанную моим коминсом.

Грабер заткнулся, а я стал изучать расположение отмеченных на плане ходов и сделал вывод, что до ближайшего разведанного участка Третьего мира нам осталось прошлепать около трех километров. Ну, это если по прямой. А такое везение нам пока не светит – судя по всему, начала этих трех ходов указывали совсем в другую сторону.

Я откинулся и прислонился к шершавой стене. Тело охватила вялость, веки налились свинцом, и это странно – мой обновленный организм обычно легко справляется с высокими нагрузками, а тут вдруг такое. Чем бы себе помочь? Все же мы, бессмертные, так мало знаем о собственных возможностях, хоть плачь. Надо будет потом Грабера допросить с пристрастием на предмет того, чего он там успел узнать на собственном горьком опыте. Но это потом.