Контора Игрек - Антон Орлов

Творилось что-то непонятное. Пылевой потоп. Наверное, это месть мертвецов – всех, кого она убила, пока была ликвидатором, мужчин, женщин, детей… Их много, она давно сбилась со счета, но несколько сотен точно наберется. Поднялись из взорвавшейся Преисподней вместе с тучами пыли… Кирч не раскаивалась – не дождетесь, такие чувства для слабаков, к тому же она работала в команде и правил своей команды не нарушала, так что не в чем ей раскаиваться, но все равно ее охватил противный озноб. Силы зла существуют на самом деле, и сейчас они перешли в наступление. Разве эта сверхъестественным образом появившаяся пыль – не их работа?

Она чувствовала себя заблудившейся маленькой девочкой. Хуже всего было то, что она ничего не знала о Маршале и не понимала, что происходит. Потом ей начало казаться, что в темноте кто-то есть. Животное, укрывшееся в катакомбах от урагана и удушливой пыли?.. Существо двигалось тихо, но не бесшумно, с мистической ловкостью избегало встреч с Риммой и в то же время следило за ней – издали, осторожно, всякий раз успевая вовремя исчезнуть. Слишком разумное поведение для животного.

– Эй, ты меня слышишь? – в конце концов не выдержала Римма. – Выходи, хватит играть в прятки! Мы тут заперты, и если ты хочешь меня съесть – я тебя убью, понял? У меня есть питательные капсулы, одной штуки на сутки хватает, могу поделиться!

Ее голос звучал в застоявшемся полумраке тонко, сипло и настороженно, и поблескивающая в луче фонаря бронзовая маска энбоно – их тут полно – надменно ухмылялась со стены.

– Снаружи светопреставление, – продолжала Римма (главным образом для того, чтобы совсем уж не перетрусить). – Какую дверь ни откроешь, оттуда сыплется пыль. Какие-то силы порезвились… Нам с тобой надо дружить, чтобы отсюда выбраться, поэтому лучше не пробуй меня съесть – сразу получишь! Наверху случилось что-то нехорошее, очень-очень странное…

– Военный корабль обстрелял наш район из бортовых дезинтеграторов.

Римма не очень-то надеялась на ответ и вздрогнула, услышав человеческий голос – молодой, как будто даже знакомый. Одновременно вспыхнула досада: ну почему ей самой не пришло в голову наиболее простое и логичное объяснение?

– Почем ты знаешь? – прищурилась она с вызовом, сверля угрюмым взглядом темноту.

Бледный луч света упал поперек коридора. Из зияющей сбоку черной арки выступил человек в бронекостюме и шлеме, с мерцающей на плече звездой фонаря, в сдвинутых на лоб очках ночного видения.

Узнав его, Римма выжидательно засопела: этот сумасшедший «сканер» всегда был для нее непредсказуем.

– Твой Маршал проиграл дуэль, но корабль убил их обоих. Мгновенная дезинтеграция. – Помолчав, Поль добавил негромко и печально, словно разговаривал не с Кирч, а сам с собой: – Никогда бы не подумал, что буду жалеть о его смерти.

– Ты о Маршале? – агрессивно уточнила Римма.

– Нет.

– Маршал не мог проиграть дуэль! Ты врешь!

– Не нравится – не верь.

– Тебе, что ли, все равно?

– Ты упертая серийная убийца, и мне без разницы, веришь ты мне или нет.

– Я ликвидатор, – прищурилась Кирч. – Советую запомнить! Есть силы, которые на тебя плюнут и ногой разотрут, а я для них другое дело… Пока они меня испытывают, как «салагу», зато после я стану ферзем, а ты останешься пешкой, потому что сам виноват, потому что я тебя выше!

– Полтора метра спеси.

Они оба в броне (перед тем как подчиниться приказу Маршала, Римма успела надеть боевое снаряжение), но хотя бы сбить с ног, чтобы вспомнил, как его проучили на «Гиппогрифе»… Поль увернулся, погасил свой фонарь, надвинул на глаза прибор ночного видения и исчез в зеве арки. Теперь ищи его в потемках…

– Струсил! – крикнула Римма.

– Я не люблю драться с женщинами, – голос донесся откуда-то из-за стены.

– И спать тоже, – злорадно буркнула Кирч, но этот выпад остался без ответа.

Ситуация вернулась в исходное состояние, однако теперь Римма знала, кто прячется в темноте, и не боялась. Поль Лагайм – ее враг, и все же ее успокоило то, что это именно он, а не кто-то другой. По крайней мере, он не будет пытаться ее изнасиловать, а его стремление поступать согласно расхожим представлениям о так называемой порядочности делает его относительно неопасным.

И насчет зомбирования он ей голову заморочил. Покойник Груша после въедливых расспросов категорически заявил, что Зойг не был зомбирован. Оказалось, у Зойга давно уже были выявлены при тестировании подавленные гомосексуальные наклонности, сам он об этом не знал, поскольку материалы тестов хранились под грифом «Секретно». Его поведение ни у кого не вызывало нареканий (образцовый офицер, пример для товарищей), но встреча на Рубиконе с Лагаймом стала для него роковой: Зойг влюбился во врага. В общем, проглядели моральное разложение… История вышла гнусная и грязная, и Маршал, выслушав Грушино резюме, трехэтажно ругался, зато ничего мистического тут не было, и Римме пришлось с холодной яростью констатировать, что ее надули как простоватую деревенскую девчонку. Ничего, она с обманщиком поквитается… но сначала его надо найти в затопленных тьмой катакомбах.

Жизнь Поля была переполнена преследованиями, причем преследовали обычно его, а не наоборот. Лиргисо, Вероника Ло, «Контора Игрек», а до этого – агенты госслужбы безопасности на Манокаре (позже из охотников превратившиеся в коллег), и еще раньше, в детстве, какие-то странные призраки, насчет которых Поль так и остался в неуверенности, были они на самом деле или он их придумал. Сейчас его с угрюмой настойчивостью выслеживала в катакомбах Римма Кирч – то ли хотела убить, поскольку ожидала от него агрессии, то ли просто подчинялась инстинкту агента «Конторы», не задумываясь над тем, есть ли в этом какой-то смысл.

После столкновения на «Гиппогрифе» и фильма Саймона Клисса Поль составил о ней достаточно полное представление. Поступки, которые он оценил бы как неэтичные (хотя и мог бы, при определенных обстоятельствах, оправдать) – например, удар в спину в драке, или шантаж, или распространение заведомой неправды, – вызывали у Риммы Кирч ребячески восторженное отношение: это круто, попрание предрассудков толпы, игры для избранных! Не то чтобы ее восхищали все преступления подряд, но у нее был двойной стандарт: если грабеж совершит обкурившийся тинейджер с куцым словарным запасом или Саймон Клисс – это уголовщина, а если Маршал – это нечто продвинутое, и надо еще дорасти, чтобы это понять.

В ней даже внешне было что-то незрелое, от девчонки тринадцати-четырнадцати лет. Небольшой рост, пухлые румяные щеки, наивно-упрямые голубые глаза. В то же время в ее экономных плавных движениях сквозила неотвратимость убийцы со стажем.

Это даже к лучшему, что она здесь: лишний стимул, чтобы не уснуть. Спать ему нельзя (он не забыл о предсмертном обещании Лиргисо: «я буду навещать тебя в ночных кошмарах»), и принимать допинг тоже нельзя. Заэкранироваться, отгородиться? Он попытался создать вокруг себя защитную оболочку, но скоро понял, что ничего не получится. Проблема заключалась в том, что ему хотелось еще раз увидеть Лиргисо – неважно, живого или мертвого – и поговорить с ним о той истории, извлеченной из памяти Маршала. Может быть, вместе они смогли бы вспомнить новые подробности, заполнить пробелы? Этот интерес мешал Полю сделать оболочку непроницаемой, обязательно оставалась трещинка, лазейка для возможного контакта, из-за чего вся затея теряла смысл.