Последние часы. Книга I. Золотая цепь - Кассандра Клэр

– Он был пьян, – перебил ее Алистер. – В ту ночь, перед вылазкой, он напился настолько сильно, что совершенно ничего не соображал и отправил этих несчастных прямо в логово вампиров. Он так напился, что потом все забыл. Он, черт побери, постоянно пьян, Корделия. Единственный член нашей семьи, кто ничего не знает об этом – ты.

Корделия безвольно опустилась на кушетку. Ноги были как ватные.

– Почему ты не сказал мне этого раньше? – прошептала она.

– Потому, что я не хотел, чтобы ты об этом знала! – заорал Алистер. – Я хотел, чтобы у тебя было нормальное детство, а не такое, как у меня. Я хотел, чтобы ты могла любить и уважать своего отца, в отличие от меня. Как ты думаешь, кто прикрывал его, когда он в очередной раз уходил в запой? Кто рассказывал тебе, что отец болен, устал и спит, когда он валялся пьяный? Кто среди ночи бегал по городу и искал отца по трактирам и пивным, находил его под столом в беспамятстве, а потом волок на себе домой через черный ход? Кто в десять лет доливал воду в бутылки бренди, чтобы мать не заметила, сколько он успел выпить за вечер?..

Он смолк, тяжело переводя дыхание.

– Алистер, – прошептала Корделия.

Она знала, что все это правда. Она вспомнила, как отец день за днем лежал в постели в комнате с задернутыми шторами, и мать говорила, что он «болен». Вспомнила, что у Элиаса заметно дрожали руки. К столу перестали подавать вино. У отца почти никогда не было аппетита. Время от времени Корделия натыкалась на бутылки бренди в самых неожиданных местах: в шкафу с верхней одеждой в холле, в сундуке с постельным бельем. Алистер делал вид, будто ничего особенного не происходит, смеялся, шутил, отвлекал ее внимание. Чтобы она не задумывалась об этих вещах. Чтобы ей не приходилось об этом задумываться.

– Его наверняка осудят, – заговорил Алистер. Его била дрожь. – Меч Смерти бесполезен, но отец выдаст себя, его выдаст лицо, речь. Члены Конклава сразу поймут, что он алкоголик. Вот почему матушка так стремится поскорее выдать тебя замуж. Чтобы ты очутилась в безопасности, когда наше имя будет навеки опозорено.

– А что же будет с тобой? – спросила Корделия. – Этот позор не должен коснуться тебя – слабости отца не имеют к тебе никакого отношения.

Огонь в очаге почти догорел, но глаза Алистера словно светились в темноте.

– У меня есть свои слабости, и тебе об этом прекрасно известно.

– Любовь – это не слабость, Алистер dâdâsh[44], – сказала она и заметила, что на лице Алистера появилось странное выражение, когда он услышал от нее это персидское слово.

Затем он сурово сжал губы. Под глазами залегли тени, похожие на синяки. Корделия вдруг подумала: откуда он вернулся так поздно?

– Разве? – усмехнулся он, отворачиваясь от сестры и направляясь к двери. – Не отдавай своего сердца Джеймсу Эрондейлу, Корделия. Он влюблен в Грейс Блэкторн и всегда будет ее любить.

– Тебе необходимо расчесать волосы, – сказала Джессамина, подталкивая в сторону Люси щетку для волос с серебряной ручкой, лежавшую на туалетном столике. – Иначе они спутаются.

– Почему призраки так любят соваться в чужие дела? – огрызнулась Люси, садясь в постели. Ей строго-настрого запретили подниматься с кровати, но ей ужасно хотелось вскочить, схватить ручку и начать писать. Зачем участвовать в таких захватывающих приключениях, если не имеешь возможности включить их в роман?

– Когда я была юной девушкой, я расчесывала волосы по сто раз в день, – сообщила Джессамина. После того, как она превратилась в привидение, у нее уже не было необходимости причесываться: облако волос парило вокруг ее лица, словно газовая ткань. – Кроме того, я…

Она взвизгнула и, взмыв к потолку, зависла на высоте фута над зеркалом. Сердце Люси словно сжала ледяная рука. Она натянула одеяло до подбородка, в ужасе озираясь по сторонам.

– Джесс?

Он материализовался в ногах кровати, в своих неизменных черных брюках и белой рубашке. Взгляд его зеленых глаз был необыкновенно серьезным.

– Я здесь.

Люси подняла голову и обратилась к Джессамине:

– Могу я пару минут поговорить с Джессом наедине?

– Наедине? – повторила Джессамина, потрясенная до глубины души. – Наедине с джентльменом в спальне?

– Позвольте вам напомнить, что я – бесплотный призрак, – сухо произнес Джесс. – В каких конкретно непристойных намерениях вы меня подозреваете?

– Прошу тебя, Джессамина, – сказала Люси.

Та фыркнула.

– В мое время такого не было! – заявила она и исчезла в вихре нижних юбок.

– Зачем ты пришел? – обратилась к Джессу Люси и плотнее завернулась в одеяло. Да, Джесс был призраком, но ей все равно не слишком нравилась мысль о том, что он увидит ее в одной лишь ночной сорочке. – Я не помню, как ты ушел. Я увидела тебя у моста…

– Мне показалось, что твой брат и его друзья вполне справляются с ситуацией, – ответил Джесс. На шее у него поблескивал золотой кулон. – А твой брат способен видеть призраков. Прежде он не замечал меня, но…

– Хм-м, – пробормотала Люси. – А ты понимаешь, что мне приходится лгать своим родным и притворяться, что я не подозреваю о твоем существовании, о том, что ты вызвал мертвецов со дна реки, чтобы они спасли Корделию?

– Что?

– Нет, я, конечно, тебе очень благодарна за это. За то, что ты помог вытащить Корделию из воды. Не думай, что я об этом сразу же забыла. Просто…

– Значит, ты решила, что я вызвал мертвых из реки? – удивленно переспросил Джесс. – Это вовсе не так. Я явился на зов.

Люси снова похолодела, несмотря на одеяло.

– Что это значит?

– Ты воззвала к мертвым, – объяснил Джесс. – Ты обратилась к ним с просьбой о помощи, и они пришли. Я услышал тебя с другого конца города, услышал твои крики.

– Что значит «я воззвала»? Откуда у меня способность призывать мертвых? Я могу видеть их, но я совершенно уверена в том, что не могу им приказывать…

Она смолкла. Внезапно ей представилась спальня Эммануила Гаста в той кошмарной тесной квартирке. «Скажешь», – крикнула она, когда призрак заявил, что ничего не скажет ей, и тогда он выдал ей все свои тайны. «Оставь нас!» – приказала она, и призрак в тот же миг исчез.

– Только ты из всех собравшихся в бальном зале видела меня, – продолжал Джесс. – А ведь никто, никогда, кроме матери и сестры, не замечал моего присутствия. В тебе есть что-то необыкновенное.

Люси пристально смотрела на него. А что случится, если она прикажет Джессу что-нибудь? Он обязан будет ей подчиниться? Придет ли он к ней, если она позовет его, как вчера вечером, на берегу Темзы?

Она почувствовала, что в горле пересохло.