История альбигойцев и их времени. Книга первая - Николай Осокин

Содержание настоящей книги, смеем думать, показало, как несправедливо возводить на Иннокентия всю ответственность за ужасы крестового похода на альбигойцев. Папа не всегда даже узнавал о них и, насколько было в его власти, устранял всякие несправедливые притеснения. С его смертью радикально изменяется папская политика и в характере, и в целях. Тогда она отжила свое время; она миновала период, в который могла быть полезна. Протест из Лангедока переходит на императорский престол. Папы, современные Фридриху II. отстаивают невозвратимое — и тогда историческое оправдание оставляет их.

Альбигойская ересь, как опасная и целостная церковная оппозиция, была побеждена.

После смерти Иннокентия III борьба в Лангедоке изменяет свой характер. Весть о кончине славного папы будто придала силу альбигойцам и всему Провансу. Утесненные снова восстали.

Уже с января 1216 года Монфор был занят осадой замка Монгреньера, соседнего с Фуа. Этот город, прекрасно защищаемый природой, в последнее время стал убежищем гонимых альбигойцев. Взять его штурмом было невозможно. Несмотря на ропот своих подчиненных, Монфор простоял под замком два месяца и дождался наконец истощения припасов у осажденных. Замок сдался в день Пасхи 1216 года. Но и теперь даже альбигойцы выхлопотали себе свободный пропуск. Роже Бернар, граф де Фуа, обязался не воевать с Монфором в продолжение года, но не сдержал обещания. Раймонд VI искал помощи в Арагоне, а между тем национальное движение обнаружилось в Лангедоке. Сен-Жилль, Ним, Бокер составили клятвенный союз. Монфор пошел на них войной. Восстание вспыхнуло сильнее...

Умирающие силы воскресали; больной напряг свою последнюю мощь, поднялся и устрашил врага. Муниципальный дух Тулузы творил чудеса. Клич свободы и независимости в последний раз пробежал по городам Юга.

С 1216 года наступает для альбигойцев и Лангедока несколько счастливых лет. Страшный Симон де Монфор потерял жизнь при подавлении восстания, молнией охватившего провансальцев. Преемники его бегут из Лангедока, передавая свои права французской короне. Слабый граф тулузский борется с сильными королями Франции за независимость и, побежденный, покоряется.

Правда, инквизиторы жгут и карают еретиков во Франции еще целое столетие, но правда и то, что еще и после этого альбигойцы не исчезли в Европе. Так, в Боснии катары существовали до XVI века— только ислам с турецким владычеством сломили их на самом пороге новой истории Но после первой четверти XIII столетия, альбигойцы перестали быть национально-религиозной индивидуальностью, хотя в Лангедоке война религиозная слабо продолжи ется и после Парижского мира 1229 года.

Этим миром тулузское государство отказалось от политической самостоятельности и само прокляло альбигойцев. Еще полстолетия, до смерти графа Альфонса Валуа в 1271 г., оно имеет признаки самостоятельности. В 1361 году исчезнет и самый титул тулузских графов. Политикой Людови ков VIII и IX, Филиппов III и IV Юг слился с Севером древней Галлии.

История этих событий — то есть внезапное возобновление альбигойско-провансальской оппозиции и войны с Францией за свободу, падение независимости Лангедока, судьбы гонимых инквизицией еретиков в разных странах Европы, вместе с влиянием и историческим значением альбигойских сект — составит содержание второго тома сочинения.

Первый том имел дело с альбигойцами, как с особой Церковью, боровшейся против Римской Церкви. В год смерти Иннокентия III такая борьба заканчивается.

Но, не забегая вперед, можно и на этом рубеже подметить влияния альбигойцев и крестового похода против них. Не надо было обладать особой политической дальнозоркостью, чтобы убедиться в необходимости перехода от господства Монфора к господству французского короля. Мы исследовали значение и влияние памьерских постановлений. Внесенные крестоносцами, они возвестили новые французские порядки. Крестоносцы были в большинстве своем французы, и потому французы, прибывшие позже с королем, были отождествлены с воинами Монфора. Они вызывали между южанами ненависть, доходившую до отвращения; подчинение еще более усилило это чувство. Трубадуры срывали свою ненависть злыми стихами, провансальцы не произносили имени француза без прибавки к нему какого-либо оскорбительного эпитета, вроде пьяницы, лгуна, коварного и тому подобного выражения. Местные поэты молили небо, чтобы Раймонд VII с помощью короля арагонского отвоевал Тулузу и сделал себе мост из трупов французов .

При таких неблагоприятных обстоятельствах готовятся походы французского короля, имевшие целью полное покорение Юга и уничтожение его индивидуальности. Они были предприняты как раз в то время, когда, после смерти Иннокентия III и Симона Монфора, оружие крестоносцев оказалось бессильным и когда сами победители поневоле должны были подарить другому свою военную добычу.

Но, кроме политических последствий, начинает выявляться и духовное влияние, оказанное альбигойцами. Мы не можем пока исследовать этого вопроса в такой степени, в какой требует его всемирная важность. Теперь мы должны только наметить этот вопрос. Заявление самостоятельности в делах веры неразлучно с расширением простора этой самостоятельности. Право, заявленное в такой запретной области мышления, как религиозная, и притом высказанное ценой уничтожения национальности даровитого народа, не могло не вызвать дальнейших попыток.

Правда, такая смелость была жестоко наказана; за нее целая нация поплатилась своим политическим существованием, целая нация потеряла самое дорогое на свете — независимость. Но если нация и была обессилена, то не была подавлена; она скрылась в лучших преданиях этого народа. Свою ненависть к Риму южные трубадуры разносят по всей Европе. Им запрещено было петь в родной стране, и они эмигрировали, кто куда смог.

Один поэт под влиянием раздражения провозгласил, что вселенная досталась в руки «духовным лицам, людям, которые готовы служить дьяволу».

Ум, права свободной мысли теперь протестовали против клерикального гнета. Развитие скептицизма будет, следовательно, непременным следствием холодного отношс ния к вере. Уже со второй половины XIII столетия такое явление делается довольно частым.

В то же время идея папского всевластия, еще прежде скомпрометировавшая себя, а после окончательно опозорившая светскими претензиями и мирским, часто мелочным, честолюбием, ниспадает со своей высоты. Такое падение в сущности начинается с кончины Иннокентия III, но в силу инерции, данной этим человеком, папство продолжает пользоваться своим историческим правом до се редины XIII столетия.

Судьбы папства связаны с поступками легатов Прованса и крестоносцев Монфора. Разгадку событий, совершившихся с Бонифацием VIII в замке Ананьи, надо искать в погроме Безьера и кострах Лавора. Папское могущество так резко рухнуло в XIV столетии потому, что не поддерживалось более общественным мнением, которое после альбигойских войн было против него.

С точки зрения религиозной мысли, катары XII и XIII века были вероисповеданием малопрогрессивным, но тем важнее было их косвенное влияние на дух Реформации. Своими страданиями они открыли путь протестантизму. Мученичество заразительно и обаятельно, — а кто больше альбигойцев пострадал за веру? Альбигойцы-катары погибли и потеряли связь с дальнейшей историей протестантизма, но тем большую веру в самих себя, тем большее подвижничество к страданиям они внушили вальденсам, с которыми жили одной судьбой и с которыми были связаны узами общей родины.