составом, присланным ему из Иноземского приказа, предложил Петру набрать офицеров из «царедворцев», т. е. из московских чинов, с согласия царя осуществлял этот набор, причем пересылал Петру списки набираемых и занимался их обучением. О наборе и подготовке офицерского состава для регулярной армии идет речь в каждом письме А. М. Головина. Он занят был еще выработкой каких-то «статей» о чинах пехотного строю, «что кому довлеет знать», которые пересылал Петру, может быть, статей, содержавших правила регулярного строя и имевших отношение к воинским артикулам, установленным тогда же весной 1700 г. во время пребывания Петра в Воронеже[659]. Сверх того в письмах он касается множества других относящихся к формированию регулярной армии и вообще к военному делу вопросов: извещает Петра о наборе им трех драгунских рот[660], об изготовлении палаток и седел, на что он взял 3000 рублей денег у бурмистров, о том, что он приказал делать пирамиды для ружей на Ростовском подворье и что уже сделано таких 72 пирамиды, об изготовлении знамен и об изображениях и надписях, которые надлежало на них сделать; предполагалось изобразить меч, а вокруг поместить надпись русскими литерами: «Сим мечем побежду враги моя» (однако он делать этой надписи до возвращения царя не велел); об изготовлении каких-то ящиков для пушечных картузов. «В доме твоем марта в 22 день я был, — читаем мы в его письме от 23 марта, — и ренское про твое здоровье пил и видел на твоем дворе два ящика на колесах, в чем возят пушечные картузы; не поволишь ли нам на полк таких сделать и много ль?»[661] Ни одна мелочь, касающаяся потешных полков, не совершается без участия Петра; назначение каждого солдата делается не иначе как с его ведома. 19 марта на ученье в Преображенском А. М. Головину подал письмо от царя присланный от него солдат, и Головин велел, согласно этому письму, принять его в полк и написать в «племянничью» (младшую?) роту, как вновь поступающего. Головин спрашивает Петра: оставить ли его там или перевести в старую роту? Учения потешных полков и эпизоды, на них происходящие, служат также сюжетами переписки. На одном учении солдаты по окончании его выстрелили про здоровье царя, «а что не пили про твое здравие, в том не погневайся для того, что излучился день постной»[662]. Иноземцы офицеры Преображенского и Семеновского полков просят о жалованье. «Вельми оскудали, не поволишь ли им, хотя по малому числу в зачет выдать?»[663] В письме 26 марта: «А денег, государь, на Преображенской и на Семеновской полки и драгуном не принято для того, что бурмистры не дают; пожалуй, государь, прикажи к ним отписать. А в том есть великая нужда, что им к празднику (Пасхи, 31 марта) ни по копейке не дано». Для полков необходимы три лекаря, так как двое со своим делом не справляются, также и на драгунский полк нужны два лекаря. Головин просит отписать о согласии[664]. «Солдат учим повседневно, — пишет он 5 марта, — потому что Сырную неделю не учились и ружье забыли; многие за то биты. Прапорщиков Преображенского полку А. Хмелевского да И. Пухорта поволь от полку отставить для того, что они дела своего не знают: гуляки великие и в строю многажды были тростью биты»[665]. В письме 23 марта он сообщает, что трое солдат Преображенского полка, причем называет их имена и указывает, из какой каждый роты, «за многое их гулянье, и за пьянство, и за зернь, и за многие неты (неявки на службу)» подвергнуты были вновь заведенному в войсках наказанию на иностранный образец — «учинено наказанье спиц-рутень и от полку отставлены; не поволишь ли их сослать в Азов или на каторгу, чтобы от них впредь на Москве воровства не было»[666]. Петру экстренно понадобились в Воронеже шлюпочные матросы из потешных полков, и в письме 26 марта Головин извещает его, что 10 человек шлюпочных матросов, которые умеют грести, он отобрал и отправил, дав им для скорой езды по 1½ рубля на подъем и приказав им захватить с собою их матросские костюмы: бостроги, гербы и шляпы. Он велел им «с великим поспешением бежать день и ночь», чтобы поспеть в Воронеж к празднику — 31 марта, «и для такого поспешения дано им по 2 лошади человеку»[667]. По письму князя Ф. Ю. Ромодановского он отбирает и посылает туда на житье 11 человек столяров[668].
А. М. Головин также доносит Петру о больших пожарах в Москве, но интересуется ими с особой точки зрения, со стороны участия в работе по тушению пожаров солдат подведомственных ему потешных полков. Донесение его о пожаре 25 февраля в хоромах царицы Прасковьи Федоровны мы привели выше. На 25 марта в ночь был пожар за Москвой-рекой в Конюшенной Овчинной слободе, сгорело 46 дворов, разломано 10.
«И на том пожаре я с полками не был, потому что указ есть словесной, что с полками за Москву-реку не бегать мне. А стоял я с полками в Кремле для опасения; а приказал имянно мне князь Федор Юрьевичь. И ты, государь, изволь с ним о том переговорить и отписать ко мне: бегать ли мне с полками или нет, а без наших полков отнимание худое, или от себя которые полки посылать?»[669] В письме 11 апреля он писал: «От частых пожаров нам и солдатам скучило; в одни сутки было девять пожаров: 11 апреля был пожар на дворе сержанта Александра Меншикова: сгорела баня, далее не дали гореть, скоро прибежали полки, потому что были на ученьи»[670]. В письме 23 марта шла речь о посылке в Воронеж каких-то «пожарных статей», вероятно проекта правил о действии войск на пожарах[671].
В письме 6 апреля А. М. Головин уведомлял царя о смерти майора Преображенского полка Николая фон Залена. На похороны он велел нарядить «полку своего баталию». Вдова его просила выдать денег на погребение; царь, если согласен, пусть напишет и укажет, откуда взять деньги[672]. В письме 16 апреля — известие о том, что полкам по царской воле сказан указ о готовности к предстоящему походу. Головин просит отписать о выдаче жалованья на подъем в поход и указать, откуда брать подводы под полки. При этом объявлении было ученье солдатам, и «твоим счастием, — прибавляет Головин, — зело меня обвеселили, и стрельба была изрядная. Дай Боже и впредь такая ж»[673]. В письме 22 апреля он сообщает имена офицеров, посланных в Воронеж с малолетними солдатами, и
