Дневник из преисподней - Ирина Гордеева

уверен, что ваше возвращение запланировано моим отцом. Сэр Гаа Рон полагает, что вы поддерживаете связь с правителем Ночных земель и сообщаете ему о моих намерениях и обо всем, что происходит вокруг меня. Я доверяю суждениям сэра Гаа Рона, но не могу им слепо верить. Мои чувства к отцу не имеют ничего общего с почтительностью и сыновней любовью, Лиина, и я не хочу, чтобы вы шли навстречу желаниям моего отца, не поставив в известность меня.

Я нахмурилась, не совсем понимая, какую игру затеял сэр Гаа Рон, но откровенно рассказывать милорду о своей жизни в мире его отца я совершенно не собиралась. Вместе с тем, я также не могла поставить многоточия в этой непростой ситуации. Несмотря на мое сложное отношение к сэру Гаа Рону, его собственные взаимоотношения с милордом меня совершенно не касались, тем более, что я не желала ни вмешиваться в них, ни влиять на них:

— Я не настолько близка с вашим отцом, милорд, чтобы быть его доверенным лицом, хотя не могу отрицать огромного влияния, оказанного им на меня. Полагаю, сэр Гаа Рон это чувствует и его мнение небезосновательно. Мои слова могут успокоить вас или нет, но я никогда не имела ничего общего с вашим отцом и его желаниями, кроме одного — и он и я не желаем войны между вами и вашим братом. После того, как я покинула земли вашего отца, я ни разу не видела его, не слышала и не получала от него никаких посланий.

Какое-то время милорд молчал, затем кивнул мне и завершил наш разговор:

— Мой отец безразличен мне, Лиина, и я не нуждаюсь в его пристальном внимании. Рекомендую и вам поступить точно также.

Я смотрела на милорда какое-то время, всего лишь несколько секунд, чувствуя, как в моей голове с огромным скрипом крутятся шестеренки. Я ничего не знала об отношениях Магистра и правителя Ночных земель, но негативная реакция милорда на возможное сотрудничество с ним была слишком явной. Я давно не видела милорда столь обеспокоенным, но почему-то не подумала о последствиях моих последующих слов:

— Эти рекомендации касаются моей безопасности или вашей, милорд?

Его ответный взгляд — напряженный и острый, словно бритва, готовая срезать локон моих волос или распороть кожу на щеках, попросту застал меня врасплох. Горячий огонь полыхнул в глазах милорда, а мне стало очень холодно, словно меня окатили ведром ледяной воды. Ощущения были настолько неожиданными, что я инстинктивно остановила Огонька и застыла в седле, не в силах справиться с охватившими меня чувствами.

Милорд ненамного опередил меня, но тоже остановил коня, а затем вернулся, вынуждая меня продолжить беседу.

— Это вопрос моей безопасности от него и вашей, миледи, от меня самого. Я не рассчитываю на вашу преданность, и мы оба знаем почему, но состоявшаяся помолвка позволяет мне хотя бы надеяться на ваше дружеское расположение.

И я сказала ему о моем отношении, которое он, безусловно, заслуживал:

— Я никогда не лгала вам, милорд, и не собираюсь лгать в будущем. И я не сделала ничего, что могло бы навредить вам.

Он кивнул мне в ответ после этих слов, словно признался в том, что верит мне безусловно. И за весь оставшийся день не проронил больше ни слова. Он снова вернулся во главу нашей маленькой колонны, оставив со мною Анжея, а мой неуемный язычок, явно не желая успокоиться на сегодня, избрал для себя новую жертву.

— Как ты думаешь, Анжей, почему милорд полагал, что для меня посещение Города Теней могло оказаться полезным? Признаться, ничего полезного для себя я не извлекла. Возможно, вы с милордом и неплохо провели это время, но о себе я не могу этого сказать.

Анжей слегка удивился моему вопросу и даже переспросил:

— Разве милорд не сказал вам о своих намерениях?

— О каких намерениях ты говоришь, Анжей? — Я посмотрела на его удивленное лицо, сменившее свое выражение на легкую задумчивость через секунды кратких размышлений.

— Возможно, милорд желает лично сообщить вам о них. Я не хотел бы опережать его новости своими предположениями! — Он сопроводил свои слова энергичным кивком, и я подумала, что эта новость не затрагивает моей жизни или безопасности, поскольку на подобные вещи Анжей всегда реагировал несколько иначе, даже, если осознавал, что непосредственная угроза для меня исходит от милорда, обладавшего абсолютной властью и привилегиями в решении вопросов, касающихся моего пребывания в Элидии.

Поскольку долг Анжея передо мною оставался неизменным, несмотря на его преданность милорду, такая реакция успокоила меня и в определенной мере сняла любопытство.

Дальше мы продолжали путь к заставе, перебрасываясь лишь короткими и малозначительными фразами, и время от времени я невольно бросала свой взгляд на спину сэра Гаа Рона, за которой тянулся живой черный шлейф. Тьма за его спиной принимала причудливые формы, то обволакивая сэра Гаа Рона и его коня, то расстилаясь по земле, как воздушное покрывало. Иногда тьма исчезала, гонимая ветром и жарким полуденным солнцем, но неизменно возвращалась на свое место.

Наше прибытие на заставу не осталось незамеченным, но лагерь продолжал жить своей жизнью и по своему расписанию. У милорда, как всегда, нашлась очередная куча дел, и я вынуждена была следовать за ним и сэром Гаа Роном, с трудом подавляя откровенное нежелание приближаться к Гаа Рону ближе, чем на пару-тройку метров.

Моя неприязнь была слишком явной, чтобы не замечать ее, и милорд несколько раз бросал на нас обоих свои задумчивые взгляды, но к разговору не приглашал. И все же, несмотря на усталость, меня не тянуло в дом сэра Гаа Рона. Я вообще не хотела переступать порог его жилища, особенно ночью. И поскольку милорд все еще не закончил осмотр одной из восточных башен, требующей капитального ремонта или сноса, я играла роль незаметной подставки для бумаг, ибо милорд свалил мне на руки уже изученную техническую документацию по проекту строительства новой башни.

Парочка инженеров в это время что-то увлеченно доказывали милорду, и он внимательно их слушал, а я топталась возле них, пытаясь понять смысл их разговора и даже спора. Никто из присутствующих не обращал на меня внимания, но я чувствовала себя неуютно возле сэра Гаа Рона и не могла избавиться от неприятного чувства слежки за собой.

Мой инстинкт самосохранения был солидарен с моими чувствами, понимая, что не время и не место вступать в единоборство с человеком, способным легко победить лучшего воина сэра Каас Ли. Нельзя назвать трусом того, кто адекватно и объективно оценивает своего противника. Скорее