Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд

По словам Грана, Скотт «был настроен не по-отечески». Конечно, бедный Гран подозревал, что лежало в основе вспышки капитана, но боялся высказать это прямо даже в своем дневнике. Как и большинство членов экспедиции, в трудной ситуации он обратился за помощью к дядюшке Биллу, как прозвали Уилсона. Они отошли подальше от дома 22 марта, сели бок о бок на валуне и, невзирая на сильный ветер, долго и серьезно разговаривали.

– Мне кажется, что всякий раз, когда я открываю рот, Скотт вспоминает об Амундсене [сказал Гран Уилсону]. Похоже, я для него что-то вроде тени Амундсена…

– Вы не должны так думать [ответил Уилсон]. Скотт в ужасном положении. Но это естественно, ведь, по моему мнению, он думает, что Амундсен первым придет к полюсу, разве что ему совсем не повезет. Если это случится – Вы знаете сами – наша экспедиция будет похоронена. Не будь Амундсена, не было бы и такой угрозы.

Уилсон знал, о чем говорит. Он был рядом, когда у Скотта случился изнурительный приступ меланхолической депрессии. Никто даже не представлял, скольким Скотт – и вся экспедиция в целом – обязаны Уилсону.

Не могу выносить нашего ожидания здесь [писал Скотт]. Но таким же нетерпеливым я останусь и в главном доме. Так больно сидеть на одном месте и разглядывать тот ужас, в который превратился наш транспорт… а до полюса, увы, еще так далеко!

Шаг за шагом я теряю веру в собак и еще больше – в Мирса. Боюсь, ни он, ни кто-то другой не сможет двигаться с нужной нам скоростью.

Три недели, которые провели в Хат-Пойнте эти шестнадцать человек, оказались настоящим заключением. Бессистемную доставку грузов в Конер-Кэмп с использованием людей в качестве тягловой силы вынуждены были прекратить в конце марта, когда температура упала до минус 40 °C, сделав работу на открытом воздухе совершенно невозможной.

Через три недели Скотт дошел до предела и, не слушая ничьих советов, настоял на своем решении перейти на мыс Эванс по тонкому осеннему льду. Его спутникам риск был очевиден, они понимали ненужность такого иррационального поступка. Местами лед был тоньше четырех дюймов. Он еще не стал по-настоящему крепким. Во время шторма его могло унести в море. И снова неуправляемые эмоции Скотта затмили доводы разума. Скотт пошел напролом. И оказался на волосок от гибели.

В соответствии с приказом Скотта, Пеннелл, возвращаясь в Новую Зеландию, должен был исследовать неизвестные воды к западу от мыса Адэр. Поэтому, высадив на берег партию Кэмпбелла, он тут же приступил к выполнению задания.

22 февраля стоявший на вахте Вилфред Брюс заметил покрытые снегом пики незнакомого берега. Позже его назвали Землей Оутса, в честь капитана Оутса.

Но это открытие едва не привело к гибели экспедиции. Плавание через паковый лед, особенно в местах, не нанесенных на карту, требует особых навыков. На «Терра Нова» не было ледового штурмана, и весь опыт команды сводился к прохождению через льды по дороге к мысу Эванс.

Корабль практически попал в западню. По словам Брюса, они «метались, словно крыса в ловушке», но все же вырвались на свободу, хотя и с большим трудом. Море за кормой замерзало мгновенно, прямо на глазах.

По пути в Новую Зеландию «Терра Нова» еще раз оказался на волосок от гибели. Он попал в шторм, помпа забилась, что едва не стало причиной катастрофы, как и по дороге в Антарктику. К счастью, на борту был корабельный плотник Дэвис. Скотт хотел, чтобы он остался на юге, но Пеннелл наотрез отказался плыть без него. Ведь плотник был единственным человеком, понимавшим, как работают помпы. В результате Дэвис снова спас корабль. В какой-то момент «Терра Нова» остался на плаву только благодаря импровизированному фильтру из эмалированной кастрюли, в которой пробили отверстия, вручную прижав ее к входным трубам трюмной помпы. 31 марта корабль пришел в Литтлтон, и неприятности Пеннелла закончились. Всю зиму он провел в заботливой и щедрой Новой Зеландии.

«Фрам» тоже начал свое возвращение с открытия новой земли. Принявший командование кораблем Нильсен повел его на восток к мысу Колбек, намереваясь изучить Землю Эдуарда VII, но столкнулся с теми же препятствиями. Встретившись с паковым льдом, он вовремя ушел в сторону. Теперь ему нужно было двигаться без экспериментов и риска. «Фрам» медленно развернулся и отправился в спокойные, давно нанесенные на карту воды.

Прежде чем уйти из Китового залива, Нильсен сделал вылазку в самый глубокий внутренний пролив, чтобы обойти «Терра Нова» и сохранить за «Фрамом» рекорд «крайней северной и крайней южной отметки».

Для решения этой задачи ему пришлось пройти в два раза большее расстояние, чем Пеннеллу на «Терра Нова». «Фрам» обогнул мыс Горн и проделал путь вдоль побережья Южной Америки до Буэнос-Айреса. При этом он попал в ураган, но, к счастью, не пострадал. По словам Нильсена, «“Фрам” показал себя во всей красе, это лучший в мире корабль».

17 апреля Нильсен бросил якорь в Буэнос-Айресе с чувством искреннего удовлетворения от такого яркого путешествия на отличном корабле. При этом он был совершенным банкротом. Все монеты у него изъяли в Китовом заливе – они пошли на пайку и запечатывание баков для керосина. Теперь у Нильсена не было денег для оплаты катера, чтобы переправиться на берег-.

Он шел в Буэнос-Айрес, надеясь, что там его будут ждать деньги, но оказался в положении нищего матроса, находящегося в крайней нужде. Посольство Норвегии оплатило его телеграмму на родину, и из полученного ответа Нильсен с ужасом узнал, что никто никаких денег не посылал, на счете тоже было пусто. Соотечественники бросили экспедицию на произвол судьбы. Частных меценатов не нашлось, а ввиду неоднозначной оценки поведения Амундсена правительство не решалось обращаться за грантом в Стортинг.

Теперь Нильсен мог рассчитывать только на свои силы. Его единственной надеждой был Дон Педро Кристоферсен, человек, в последний момент предложивший экспедиции помощь. Первоначальное предложение Дона Педро касалось только горючего и провизии, теперь же они нуждались в оплате всех расходов по организации спасательной операции.

Норвежским министром в Аргентине по-прежнему был брат Дона Педро, организовавший их встречу, как только Нильсен сошел на берег. Дон Педро понял, в какое затруднительное положение попал Амундсен, и великодушно взял на себя оплату всех счетов. Он сделал это максимально тактично, заметив при этом вполголоса, что «все может плохо кончиться, если я о вас не позабочусь».

Но, как написал Нильсен Александру Нансену, руководителю деловой части экспедиции,

было бы несправедливо возлагать слишком большую финансовую нагрузку на одного человека… конечно, на родине могут говорить, что экспедиция направилась на юг под покровом тайны и поэтому должна справляться сама. Но что нам делать? Норвегия всегда выделяла средства на корабли, которые представляли страну. Разве «Фрам» не лучший корабль для этой цели? Я не хочу сказать [продолжал он с оттенком горькой иронии], что на борту есть кто-то особенно опытный в деле дипломатического представления страны, но кто в мире не знает о «Фраме»? Вряд ли Норвегия сможет получить еще большую известность каким-то другим способом, чем тот, что представится ей с помощью флага, развевающегося в главных портах мира на гафеле самого известного в мире корабля…