Том 7. Последние дни. Пьесы, киносценарии, либретто. «Мастер и Маргарита», главы романа, написанные и переписанные в 1934–1936 гг. - Михаил Афанасьевич Булгаков

Собираясь к вам на обед, дорогой барон, и не знал, что это будет такой шумный обед... Я отвык...

Геккерен. Я умоляю, простите! Оцените всю тяжесть оскорбления, которое он получил.

Темно

Картина шестая. Дуэль

[Замерзший] ручей в сугробах. Через ручей — горбатый пешеходный мостик. Сторожка. Рядом со сторожкой сарай. Зимний закат. Багровое солнце. Слышна вдали балалайка и веселая пьяненькая песня. Потом послышался свист полозьев, топот лошадей.

На мостике появляется Геккерен, озирается, вынимает из кармана подзорную трубу. Прикладывает трубу к глазам, смотрит, вздрагивает, испуганно озирается.

Опять топот.

Геккерен оглядывается и прячется за сарай. Потом послышался женский смех, мужской голос. На мостик поднимаются Воронцова и Воронцов. Воронцов тяжело дышит в тяжелой шубе.

Воронцов. Охота пуще неволи! Дальше не пойду, хоть убей меня, Сашенька, не пойду.

Воронцова. Дальше и нет надобности. (Поворачивает Воронцова к солнцу.) Смотри! О, как красиво!

Воронцов. Очень красиво, только поедем, Сашенька, домой.

Воронцова. Какое солнце! Да гляди уж ты, если я тебя привезла!

Воронцов. Душенька, я не люблю солнца.

Воронцова. Снег играет, смотри.

Воронцов. Он мне вот в сапоги набился. Чьи это сани, интересно знать? Вот еще подъехали. Ах, обезьянство!

Воронцова. От этой песни волнение в сердце! И песня, и солнце!..

Воронцов. Пьяные мужички, душенька. Поедем домой. Признаюсь тебе, я озяб, долго ли простудиться.

Воронцова. Ах, какой ты скучный!

Воронцов. Нет, что? Ну, полюбовались, и честь пора знать. Вот еще какие-то чудаки на поляне.

Воронцова удивленно вглядывается. Воронцов также. [На мосту появляются Дантес в шинели и в фуражке. За ним — д’Аршиак в шубе.]

Вот что, едем, матушка, домой.

Воронцов. Постой! Погоди... (Вглядывается.) Это он!

Воронцов. Кто он?

Воронцова. Пушкин. Ты посмотри! Иван, бежим туда, останови их! Я знаю, это дуэль!

Воронцов (схватив ее за руку). Ты что, ошалела, матушка? Едем домой, я тебе говорю!

Воронцова. Я знала, знала, его убьют! Там Дантес! Пусти руку, мне больно!

Воронцов. Опомнись! Кучера смотрят!

Воронцова. Там Пушкин! Я знала, что это будет! Знала!

Воронцов. Одумайся! Как ты можешь это остановить? Уходи отсюда! Едем! Зачем я поехал?

Воронцова. Я тебя презираю!

Воронцов. В какое положение ты меня ставишь? Дура! Девчонка! Уходи отсюда!

Воронцова. Останови! Его убьют!

Воронцов. Опомнись, ведь это же смешно! Это нельзя остановить!

Воронцова. В город... Предупредить... послать... Боже мой, я не знаю, что делать!

Воронцов увлекает Воронцову. Геккерен тотчас выскакивает из-за сарая, прикладывает трубу к глазам, смотрит. На мосту показывается слегка выпивший сторож, напевает, идет к сторожке. Потом останавливается, смотрит вдаль.

Сторож. Чего это они делают?

Солнце садится. Начинает темнеть. Очень негромко вдали щелкнул выстрел.

(Всматривается.) Батюшки! Что ж это офицеры делают? Батюшки мои! Господи! Ну их!.. (Скрывается в сторожку.)

Геккерен входит на мост. Смотрит вдаль. Закрывает глаза рукою. Послышался второй выстрел. Геккерен вцепляется рукой в перила мостика, потом схватывается за сердце. Потом медленными шагами идет к краю мостика, вглядываясь [вдаль]. Потом отшатывается.

На мост всходит Дантес. Шинель его наброшена на одно плечо и волочится по снегу. Сюртук залит кровью. Рукав сюртука разрезан. Рука обвязана платком. Дантес бледен. Геккерен бросается к нему, судорожно хватается за карманы, вытаскивает носовой платок, вытирает пот со лба Дантеса.

Геккерен. Небо! Небо!.. Благодарю тебя!.. (Бормочет, крестится.) Обопрись о мое плечо!

Дантес. Нет... (Прислоняется к перилам, отплевывается кровью.)

Геккерен (кричит с моста). Сани! (Подхватывает под руки Дантеса. Тихо.) Он убит?

Дантес. Почем я знаю? Он без памяти.

Геккерен. О, Боже, все погибло! Ах, Жорж, Жорж!..

В этот момент на мосту появляется быстро Данзас.

Данзас (козыряет Геккерену). Это ваши сани?

Геккерен. Да, да, да...

Данзас. Ваши сани просторнее. Вам придется их уступить другому противнику.

Геккерен. Mais...[104]

Дантес. Да, да!

Данзас (кричит с мостика). Кучер! Эй, ты, ты, в широких санях! Объезжай низом! Низом! Там есть дорога! Жердь эту сними! Что ты глаза вытаращил, дурак! Говорю тебе, низом поезжай! (Убегает с мостика.)

Геккерен (ведя Дантеса). Грудь, грудь цела?

Дантес. Цела.

Геккерен (тихо). А тот?

Дантес. Он больше не напишет [письма].

Уходят.

Темно.

Картина седьмая

День. У кабинетного камина в кресле Никита в очках. Читает по тетрадке.

Никита. «На свете счастья нет...» Да, нету у нас счастья... Вот горькая участь, нету. «Но есть покой и воля...» Покой! Вот уж нету чего, так нету... По ночам не спим, какой же это покой. (Читает.) «Давно, усталый раб, замыслил я побег...» Вот тебе раз! Куды побег? Вот уж не было беды!.. «Замыслил я побег...» Что же это он замыслил? (Читает.) «Давно, усталый раб, замыслил я побег...» Не разберу...

Битков (входит с сумкой). В обитель дальнюю трудов и чистых нег!.. Здорово, Никита Андреевич.

Никита. Ты откуда знаешь? Здравствуй, Степан Ильич.

Битков. Я вчера в Шепелевском дворце был у господина Жуковского. Трубу подзорную чинил. Читали стихи твоего барина...

Никита. А... ну?

Битков. Одобрительный отзыв дали. Глубоко, говорят. Ко мне обратились. Правда, говорят, глубоко?

Никита. А ты что?

Битков. Так точно, говорю, глубоко...

Никита. Глубоко-то оно глубоко... (Кладет тетрадь на камин.)

Битков. А сам-то он где?

Никита. Кататься поехал с [полковником] Данзасом. Надо быть, на горы.

Битков. Зачем с Данзасом? Это с полковником? А чего ж его еще до сих пор нету?

Никита. А тебе-то что? Понадобился он что ль тебе?

Битков. Да ты верно знаешь, что на горы?

Никита. Может, к Дюме заехали... Да что ты чудной какой сегодня? Выпивши, что ли?

Битков. Я к тому, что поздно. Обедать пора.

Никита. Чудно ей-богу. К обеду он тебя что ль звал?

Битков. Я полагаю, камердинер все знать должен.

Никита. Где работать сегодня будешь?

Битков. Кабинет.

Никита. Посмотри хорошенько. А то после того как ты последний раз в столовой починил, кабинетные как их кто заколдовал. Час показывают — тринадцать раз бьют...

Битков. Посмотрим, всю механику в порядок поставим... (Идет в кабинет.)

Колокольчик.

Никита. Вот, наверное, и он... (Ворошит угли в камине.)

Жуковский. Здорово, Никита!

Никита. Ваше превосходительство! Бог радость послал! Пожалуйте...

Жуковский. Он дома?

Никита. Одна Александра Николаевна. И детишки с нянькой...

Жуковский. Нету? Да что ж это такое? А? Я тебя спрашиваю.

Никита. Да они будут сейчас, ваше превосходительство, будут...

Жуковский. Я тебя спрашиваю, что это такое?

Александра. Бесценный друг! Здравствуйте!

Жуковский. Здравствуйте, милая Александра Николаевна! Позвольте вас спросить, что