Год длиною в жизнь - Елена Арсеньева

Ослепительно сияло небо. Среди череды сырых и ветреных дней,ознаменовавших начало года (даже в ночь на первое января шел настоящий,праздничный, новогодний проливной дождь), наконец-то выдался такой вот – тожеветреный, но до того солнечный, что с самого раннего утра Тюильри был наполненнародом. Нет, многочисленные туристы, решившие встретить Новый год вкрасивейшем городе мира, еще не выползли из своих отелей – это парижане ловиликраткий миг света и сияния. От карусели разносились звуки незатейливыхвеселеньких мелодий, от фонтана – жадное кряканье уток, которые выпрашивали узевак кусочек багета, в уголке сада маленький рассудительный португалец водилпо кругу выводок терпеливых пони и осликов. На их спинах восседали парижане ввозрасте от двух до семи лет. Малышню привязывали к седлам веревками. Те, чтопостарше, сами вдевали ноги в стремена, сами держались, щеголяли удальством,снисходительно посматривая на родителей, и ужасно негодовали, если какая-нибудьaan или grand-иre пристраивались обочь кавалькады, беспокоясь за свое дитятко.Впрочем, почти каждый парижанин может нынче сказать: «Je ’en foutise!» [26] –ну а выдается это за то, что он, мол, уважает достоинство подрастающегопоколения. А потому большинство родителей терпеливо переминалось с ноги на ногуу коновязи, ожидая, когда дети и внуки вернутся с верховой прогулки.

Александра, кажется, одна ходила за пони, на котором сиделаОля. Ну, они всего три месяца назад обосновались в Париже, еще не успелиперенять здешних манер. К тому же чуть ли не в сорок лет впервые родить ребенка– это не так просто, на самом-то деле. Невольно трясешься за него каждую минуту.Сколько намучилась Александра, пока выдержала девять месяцев, сколько реальныхи воображаемых страхов натерпелась! Почти всю беременность она провела взагородной подмосковной клинике, где лежала на сохранении. Игорь, ее муж,ворчал, что скоро забудет, как выглядит родная жена. Конечно, он звонил ейкаждый день, то из Энска, то из Москвы, то из Парижа – работа врусско-французском торговом представительстве была связана с бесчисленнымикомандировками, – звонил и рассказывал, что вспоминает о ней, глядя на фотографии.Каждый раз подробно описывал, какую ее фотографию сегодня смотрел.

Как-то раз позвонил из Энска:

– Мама Вера дала мне снимок, где тебе всего два года. Ты вкаком-то ужасно нелепом платье сидишь в вашем дворе на Варварке, в песочнице, иплачешь. А твой отец дает тебе мороженое. Помнишь, было такое мороженое потринадцать копеек, с изюмом, вкусное необычайно…

– Помню и мороженое, и фотографию, – радостно ответилаАлександра. – Там еще слева баба Оля стоит, а вокруг нее много цветочных горшков:она вышла свои герани пересаживать.

– Точно, – радовался Игорь. – Так вот кто начал эти красныегерани разводить, которые у вас по всей квартире растут!

– Нет, их еще моя прабабушка разводила, АлександраКонстантиновна. Та, в честь которой меня назвали.

– Да? Вон какая давняя традиция? А я думал, от них фанатеетмама Вера…

Мамой Верой называли тетку Александры, сестру ее отца. Она,собственно, и вырастила Сашу после смерти матери. Мать звали Рита Ле Буа, онабыла француженка, намного старше отца. Влюбилась в него и решила остаться вРоссии, но умерла от родов. Отец потом так и не женился. «Мою любимую женщинузовут пресса, – говорил он. – Я однолюб!» Да, он считался первым журналистомЭнска, подпись А. Русанов (это был его псевдоним, в честь его двоюродного деда,тоже бывшего журналиста) постоянно появлялась в печати. Потом он стал собкором«Известий» в Поволжье, а теперь у него своя собственная газета, котораяназывается «Энский листок». Газету ему Игорь купил. Зять. Муж АлександрыАксаковой.

Вся семья – и мама Вера, и отец, и мамы-Верин муж, и бабаОля с дедом Колей – они все страшно переживали, что у Александры нет детей. Дедс бабкой так и не дождались правнуков. Дед погиб, когда Сашенька еще маленькаябыла, в семьдесят пятом, – разбился на своей старой «Победе», а баба Оля умерлав девяностом году, когда в России начался перестроечный кошмар, когда началикопаться в гробах и укорять Георгия Аксакова за то, что его отец некогда служилв НКВД. Как будто родителей себе выбирают! Тогда Саша и решила начать писать.Она окончила филфак университета и совсем было собиралась в школе преподавать,но отец рассказал ей о том, кто на самом деле был его отец, – и она засела вархивах. Все, что могла, нашла о первом Георгии Смольникове, начальнике сыскнойполиции Энска, о его друге Григории Охтине, ну и про Георгия Смольникова-Поляковакое-что нашла. Думала, получится просто газетная статья, а получилась книжка –хоть и маленькая, но интересная. Ее сначала выпустили в частном издательстве вЭнске, потом московское издательство «Глобус» заказало Александре роман по этимматериалам. Вот так она и сделалась писательницей.

– Займитесь историей русской эмиграции, – сказали ей виздательстве, когда узнали, что она будет жить в мужем в Париже. – Подготовьтедля нас книжку художественных очерков. Только чтобы не известные имена таммелькали, а какие-то новые. Одни и те же биографии уже надоели, ищите новыесудьбы, новые факты. Может быть, даже своих родных найдете среди эмигрантов!

Прадед Александры Дмитрий Аксаков в самом деле эмигрировалпосле Гражданской войны во Францию и погиб в сороковом году – это все, чтоузнала Александра от родных. При одном слове «Париж» они замыкались и мрачнели,а когда мама Вера и отец прослышали, что Игорь будет в Париже жить и работать,у них вообще чуть ли не истерика началась, совершенно непонятно почему.

Заказ издательства писать очерки о русских эмигрантах вПариже продвигался медленно. Александра была занята дочкой. С детским садомпока не получалось, а с няньками в Париже есть свои проблемы – они ведь либонегритянки, либо арабки. У русских, оказывается, масса расовых предрассудков,кто бы мог подумать! Зато теперь Александра знает все детские парки Парижа, всекарусели (Олечка обожает карусели!), а Тюильри с его пони и осликами – любимоеих место. Иногда они уходят сюда на полдня, от завтрака до обеда. Александраберет с собой вязанье или сборник стихов (она обожает поэзию – Бальмонта,Верлена, Ахматову, Блока, Превера, Пушкина, Шекспира, Адамовича), берет игрушкидля Оли – и они чудно проводят время в этом саду королей и королев, рядом сСеной. Надоест Тюильри – гуляют на набережной. Надоест набережная – идут наплощадь Мадлен, бродят по ступенькам старой церкви…

Наконец-то Олю удалось стащить с пони, но она немедленнопожелала кормить уток. Пришлось купить в маленьком кафе сандвич – багет спомидорами и сыром.

– Утя, утя, утя! – кричала Олечка, перевешиваясь черезбортик фонтана и пытаясь накормить утку из рук.